Заставлю вспомнить Русь...

Во время подготовки к походу, особенно на её заключительном отрезке, Игорь подолгу обсуждал с воеводами все детали, начиная с прибытия русского войска на Дунай, стараясь предусмотреть ответные действия византийцев и уже сейчас быть готовым к ним. И как неприятно было бы воеводам узнать, что, едва расставшись с ними, великий князь тут же шёл к жене и говорил с ней о том же, однако рассматривая теперь ход войны, всевозможные его повороты, любые конечные результаты похода лишь с одной точки зрения — чтобы это пошло на пользу княжичу и не усилило позиций тех, кого Игорь и Ольга считали опасными для юного Святослава, доведись ему вступить в борьбу за великокняжескую власть. Многое передумали они с Ольгой накануне похода, многое обсудили, в том числе и возможность предложения со стороны Византии мирных переговоров ещё до вторжения русских войск на её землю. Именно так император и поступил, и сейчас Игорь в спокойной обстановке хотел ещё раз вспомнить, что ему в этом случае нужно сделать уже не для навязывания Византии выгодных Руси условий мира, а для создания в Киеве и в самом великокняжеском тереме условий, при которых можно было хотя бы несколько ближайших лет не волноваться за судьбу княжича.

Этой ночью ему удалось сделать, пожалуй, самое главное — склонить воеводскую раду к принятию мирных предложений императора. Это было непросто — большинство воевод, особенно молодых, во главе с Олегом, Микулой, Рогдаем, настаивали на продолжении похода, доказывая, что его ждёт только победоносное завершение. Их поддержал ярл Эрик, уверявший, что если на берегах Дуная император готов уплатить великому князю щедрую дань, то под стенами Царьграда её размер увеличится в несколько раз. Но Игорь не зря выслушал из уст Григория столько историй из жизни императоров Первого и Второго Рима, припомнил он кое-что и из советов Ольги, а поэтому накануне рады переговорил поодиночке с главным воеводой Ратибором, воеводами Ярополком и Свенельдом, а также дал согласие печенежскому кагану на его встречу с посланцем императора.

Результаты предпринятых им действий успешно сказались на раде. Главный воевода Ратибор заявил, что не видит смысла в войне, которая потребует больших жертв и ослабит Русь, у которой немало врагов помимо Византии, если можно получить требуемую дань, не заплатив за неё кровью своих дружинников. С такой же речью выступил и начальник великокняжеской конницы воевода Ярополк, сказавший, что в боях с вражеской панцирной кавалерией, являющейся главной ударной силой византийской армии, основные потери понесёт именно русская конница, поскольку легковооружённые печенежские всадники способны лишь на быстрые внезапные набеги, но никак не на ведение длительного боя с сильным противником, поэтому Русь рискует остаться после войны безоружной перед лицом постоянного недруга на востоке — Хазарии, имеющей многочисленную, хорошо обученную конницу. Посему он полностью согласен с главным воеводой Ратибором, что нужно получить дань с Византии, сохранив при этом своё войско для защиты родной земли и других походов.

Воевода Свенельд, взявший слово после Ярополка и обратившийся непосредственно к ярлу Эрику, поинтересовался, советовался ли он с богами моря о том, как русско-варяжскому флоту избежать боя с ромейским, а если тот состоится, сообщили ли Эрику боги, кого они собираются видеть на морском дне — ромеев или русичей с викингами? Поскольку ярл не ответил, Свенельд предложил получить дань с империи на Дунае, а кому она покажется малой, он хотел бы напомнить, что дань можно получить не только с Византии. Помог воеводам и печенежский каган, начавший речь с жалобы на то, что в последнее время болгары стали часто нападать на кочующих в устье Дуная печенегов, разоряя их вежи и угоняя скот, и после завершения похода на Византию он собирался вместе с дунайскими единоплеменниками отомстить болгарам. Но поскольку император готов уплатить дань уже сейчас, он намерен её получить и прямо с Дуная отправиться на болгар, не теряя времени на ненужный теперь переход к Константинополю.