Застава в степи

Я спустился с пригорка, пробежал мимо больницы, впереди показалась контора. Там, на втором этаже, диспетчерская и радиоузел, где работает наш вожатый. Только бы он был там, только бы он не ушел обедать. Нет, сегодня Коля будет сидеть до ночи, ведь он держит связь со всеми тракторными бригадами. Вот она, диспетчерская. На двери табличка «Посторонним вход воспрещен». Какой же я посторонний? Я разведчик, у меня важное донесение, не про ландыши.

Коля сидит у рации, на голове у него наушники.

— Коля! Мороз! Сад погибнет! — изо всех сил трясу я его за плечо.

Он поворачивает ко мне сердитое лицо.

— Мороз! — докладываю коротко и валюсь на стул.

— Кто тебе сказал? — тревожно смотрит на меня радист.

— Дедушка Терентий. Тарелкин. Надо солому скорое зажигать…

Попов включает радиоприемник и смотрит на часы. Потом он подбегает к стене, на которой висит барометр. Стрелка барометра дергается, пытаясь оторваться от слова «ясно». Разгорается зеленый глазок радиоприемника, и мы слышим размеренный голос диктора; «…местами понижение температуры до минус трех-пяти градусов… Мы передавали сводку гидрометбюро».

Коля выключает радиоприемник, садится к микрофону и, жестом приказав мне молчать, громко говорит:

— Внимание! Говорит радиоузел совхоза. Всем пионерам дружины имени Павлика Морозова. Всем экипажам кораблей флотилии Разведка крейсера «Аврора» сообщила: ожидаются заморозки до минус пяти градусов. Приказываю: всем захватить по охапке соломы и бежать к саду…

Потом Коля выключает передатчик и поворачивается ко мне.

— Беги скорее к садовнику, он ничего не знает.

— Есть, адмирал, — кричу я от двери и, вспомнив про Генку и старика, прошу: — Пошли в степь подводу — дедушка заболел.

Из репродуктора во дворе раздается Колин голос. Коля повторяет свой приказ. Значит, во всех домах и в школе пионеры слышат его. Конечно, слышат. Вон Пашка Лисицын бежит с пучком такой же рыжей соломы, как его чуб. Наперерез ему мчится Грачев. Он о чем-то спрашивает Пашку, тот кивает головой, и Вовка скрывается за конюшней. То справа, то слева открываются калитки, из них, как заведенные, выскакивают ребята. А вон целая гурьба бежит со спортплощадки.

Вслед за Вовкой я сгребаю солому за конюшней и через огороды лечу к саду. Он у нас совсем молодой, намного моложе меня. И он первый раз так сильно и красиво зацвел. Никто из нас не сломал ни одной ветки. Неужели мы дадим морозу погубить цвет?

Нет! Мы перетаскаем весь стог, весь день и всю ночь будем окуривать сад горьким, но теплым дымом. Только надо правильно окуривать деревья, надо найти садовника. Тарелкин говорил: заходить с подветренной стороны. Ну да, чтобы ветер гнал дым на деревья. Солома лезет за воротник, колет шею, щекочет нос. Вот, наконец, и сад. Я бросаю свою охапку и зову остальных:

— Сюда! Ко мне!

Остановившемуся Лисицыну приказываю:

— На всех парах жми к будке садовника, скажи ему про мороз.

— Есть, капитан!

Но Пашка не успевает поднять пары: между рядами яблонь появляется высокая и прямая, как мачта, фигура садовника. Я подбегаю к нему и торопливо говорю о морозе, о приказе Коли Попова по флотилии, о соломе.

— Молодцы, ребятки, — одобряет наши действия садовник. — Зажигайте.

Скоро уже над садом плывет едкий голубоватый дым. В его густых клубах, как в вате, прячутся нежные лепестки яблоневого цвета. А мы, чумазые и веселые, подставив ветру спины, громко поем:

Пусть ветер,
               ветер,
                     ветер,
                          ветер кружится…
В дорогу, красный следопыт!
На остров Подвига,
На берег Мужества,
На мыс Героев наш путь лежит!

Когда мы возвращаемся в поселок и говорим о том, как здорово будет в августе не только смотреть на яблоки, но и есть, Лена говорит:

— Теперь, Сеня, тебе обязательно присвоят звание красного следопыта.

— Почему только мне, а Генке?

— Ему-то за что? — удивляется Грачев. — Пришел самый последний, солому не принес.

Я рассказываю ребятам, как произошла вся эта история, а встретивший нас Коля Попов сообщает:

— Я уже повесил над вашей «Авророй» звездочку и передвинул корабль вперед еще на сто миль.

— Удивил, — небрежно произносит Вовка. — Да им за такой подвиг самое малое медаль надо дать.

— Ну медаль, не медаль, — говорит Коля, — а ценный подарок, я думаю, дадут.

— Нет, — стоит на своем Грачев. — Будь моя власть, я бы наградил их медалью.

Кто бы мог подумать тогда, что желание Дипломата исполнится и совсем скоро.

Так держать!

Вы, наверно, тоже заметили, что перед праздниками всегда получается головоломка, потому что все самое важное откладывается на последний день. Вдруг выясняется, что необходимо оформить фотомонтаж, что в почтовом ящике стенгазеты нет ни одной заметки, что традиционный сбор тоже не проведен, потому что докладчик сидит сложа руки и ждет, когда ему принесут прошлогоднюю первомайскую газету.