Застава в степи

— Нет, одной школы.

— А раз одной школы, значит флотилия, — победоносно посмотрел на нас Журавлев. — Может, я забыл, боцман?

— Нет, — выдохнул Генка. — Это мы тут не подумали.

— А где у вас атрибуты крейсера?

— Какие?

— Обыкновенные. Чтобы все знали, с какого вы корабля. Взяли бы да нарисовали «Аврору», приклеили на дверях, каждому прикололи бы значок, раз бескозырок у вас нет. А то, значит, никому ничего об этом, подпольно. А топите «Аврору» на глазах у всей школы. Ее японцы хотели потопить в Цусимском бою. Ничего у них не получилось. Хотя у них было девять крейсеров, а у наших только два. Дали им русские прикурить.

— А вы тоже воевали тогда? — спросила Тарелкина.

— Нет. Я в тот год только на свет появился, — уже мягче проговорил директор. — Да ты садись, Морозов.

Думая, что его гнев прошел, я спросил:

— Расскажите нам про «Аврору».

— А я про что же вам рассказываю? — снова нахмурился Журавлев. — Вы хоть знаете, что такое «Аврора»?

— Предположим, — насмешливо произнес Грачев, — у древних римлян — богиня утренней зари.

— Ну-ну, — в тон ему сказал директор.

— Ее изображали на носу корабля в виде красивой женщины, — тоном учителя объяснил Вовка.

— А древние греки изображали Аврору крылатой женщиной, выезжающей на колеснице из океана, — дополнила его Тарелкина.

— Ну, может быть, так у вас в истории написано, — согласился директор. — Только я вас про другую, русскую «Аврору» спрашиваю. Больше ста лет назад был у нас на Камчатке фрегат «Аврора», трехмачтовый парусник. Напала тогда на Петропавловский порт англо-французская эскадра. Но наши моряки разбили ее. Особенно прославилась в этом бою «Аврора». Вот в честь ее и присвоили это имя новому крейсеру, который построили в бывшей русской столице Петербурге шестьдесят лет назад. У вас хоть фотография крейсера есть? — повернулся он к боцману.

— Есть. Морозов, подай!

Я достал из портфеля вахтенный журнал, в котором лежало несколько вырезок с изображением «Авроры».

Дмитрий Петрович, взглянув на картинки, как-то странно улыбнулся, достал платок, шумно высморкался и, показывая нам фотографию из «Огонька», сказал:

— Вот она, красавица.

В этот вечер мы узнали, что «Аврору» спустили со стапелей Балтийского судостроительного завода в 1903 году. В то время это был самый быстроходный крейсер, он давал двадцать узлов в час. По огневой мощи ему тоже не было равных. Он мог одновременно стрелять из восьми шестидюймовых орудий, из двадцати четырех трехдюймовых, из полуторадюймовых и еще выпустить по врагу сразу три торпеды. На крейсере была установлена самая мощная радиостанция, которая в октябре 1917 года по приказу Ленина передала на весь мир первые законы Советского правительства о Мире и Земле.

Мы попросили Дмитрия Петровича поподробнее рассказать об историческом залпе по Зимнему дворцу.

— Залп по дворцу? — удивился наш гость. — Не помню такого.

— Ну как же? — разочарованно сказал класс. А я положил перед Журавлевым репродукцию с картины художника Дудника, которая называлась «Залп «Авроры». На ней нарисовано большое окно. К темному стеклу прижался бородатый солдат с винтовкой. Он смотрит на Зимний. Туда же смотрит Ленин и другие люди.

— Это, ребятки, фантазия художника, — сказал Дмитрий Петрович. — Залпа не было. А дело было вот как…

Слушая директора, я представлял себе очень ясно хмурое небо над Невой, моросящий дождик, разведенные мосты и притаившийся Зимний дворец, где спрятались министры Временного правительства и их главнокомандующий Керенский.

— Между прочим, — улыбаясь, заметил Дмитрий Петрович, — этот Керенский родился тоже в Симбирске и даже учился в той же гимназии, где и Владимир Ильич. И вот однажды под Новый год пришли Керенские на елку к Ульяновым, а будущий премьер-министр нарядился девочкой. Это он уже тогда репетировал свою позорную роль. Вы, может быть, уже знаете, что Керенский убежал из Зимнего в женском платье… Но это между прочим. Так вот, по приказу Владимира Ильича привели мы свою «Аврору» к Николаевскому мосту.

— А вы тоже? — уточнила Тарелкина.

— Факт, тут уж я был в полной форме юнги.

— Расскажите, как попали на «Аврору», — понеслось со всех сторон.

— После июльского расстрела остался я сиротой, бродягой. Было мне столько лет, сколько вам теперь. Жил я на Васильевском острове, в поселке судостроительного завода. Там в ту пору ремонтировалась «Аврора». Ну, а мы, мальчишки, день-деньской пропадали на верфи, и на корабль нас пускали как своих. Ну, кому гайку подашь, кому ключ поднесешь, а по утрам матросы из комитета посылали меня за газетами. Тут узнали они про мою беду и попросили Белышева зачислить меня в экипаж. Пошел он к командиру, а тот ни в какую. Ну, тогда судовой комитет сам решил взять меня юнгой. Достали где-то робу, бушлат, бескозырку по размеру, и стал я заправским моряком.