Застава

Разговор затягивался. Кикимора сновала между кухней и гостиной, делая вид, что всецело занята хозяйственными заботами, но внимание её было привлечено исключительно к телефонной беседе. Всеволод Полозов ограничивался короткими репликами, но тональность разговора легко угадывалась по его помрачневшему лицу. Дед тревожно следил за Туром из своего любимого кресла. Ворон прохаживался взад-вперёд, нервно пожёвывая давно не стриженые усы. Галатея, подчиняясь настроению хозяев, нетерпеливо скребла лапой свою подстилку.

— С меня причитается. Спасибо… Не бери в голову. Я всё понимаю, — закончил Всеволод Полозов.

Трубка возвратилась на рычаг.

«Ну?» — вырвалось из сумрака коридора.

Тот же вопрос застрял в глазах Ворона.

— Основное было на автоответчике, — пояснил Тур со вздохом. — Никаких официальных бумаг Киселёв дать не может. Его уже вздрючили за самодеятельность с нашими пробами. А он к тому же растрезвонил о диоксинах по всей лаборатории.

— Это же Киселёв! — Ворон развёл руками.

— В общем, подписей и печатей у нас нет. Анализы крови я заберу в лучшем случае завтра после полудня.

— Опиши ситуацию с точки зрения химика. На грамотное письмо и без печати обратят внимание.

— Если найдётся грамотный читатель письма, — Тур криво усмехнулся.

— Брат, даже с тем, что у нас имеется, нужно выходить на «органы», — поднажал Ворон. — И немедленно!

«Лис, а Лис, там, в гостиной, близнечики опять в дебаты ударились! — Кикимора бодро выплыла из стены комнаты. — Эй, тебе разве не интересно?»

— А?

Юноша рассеянно взглянул на блазеня.

«Лис, тебе опять влетело?»

— Нет. С чего ты взяла?

«С твоей мордашки. Тебя как будто мешком по башке огрели!»

Лис встряхнулся и растянул губы в улыбке.

— Всё в порядке, — сообщил он.

«Ты что, влюбился, что ли?» — беззастенчиво спросила Кикимора.

— Во, сказанула! — взвился парень. — Никуда я не влюбился…

Ручки и карандаши в карандашнице весело стукнули друг об друга.

«Ой, завирать-то! А ну, колись. Она какая?»

— Отвяжись, — Лис насупился.

«Ладненько. Потом расскажешь, — смилостивилась призрачная подруга. — И учти, я ревновать не собираюсь. Не дура же я, в конце концов. Ведь я тебе как сестра. Правда?»

Лис поднял глаза. Кикимора висела перед ним невидимым облачком, и о присутствии её говорил сейчас лишь тонкий неопределённый аромат. Лис непроизвольно потянул носом. Пахнуло уютом. Ненавязчивые запахи горячего камня и свежей хвои, тёплого хлеба, кофе и сигаретного дыма, электроники и книжной пыли, сладковатый — бензина и едкий медицинский душок сплелись в многоликий букет. Так представился чуткому обонянию родной дом.

— Правда, Ки, — тихо ответил Лис.

День двадцать первый

— Да как же я тебе пройду туда, где не был ни разу, ядрён-батон! — Дед возмущённо приподнялся над креслом. — И это, распишусь на бумажине?

— Я буду стоять под окном. Прокуратура на первом этаже и…

Тур отрицательно качнул головой. Ворон замолчал.

— Идея неплохая, но, увы, не реализуемая, — подытожил доктор Полозов и посмотрел на часы. — Всё, время вышло. Мне пора на дежурство. Отложим до завтра.

— Удачи! — запоздало среагировал Ворон.

Лис поднялся, посчитав, что вопрос исчерпан. Обсуждение в столь ранний час, по его мнению, и должно было закончиться ничем, поскольку трезвые мысли ещё не проснулись, а изощрённые фантазии, навеянные сном, в семействе не приветствовались никогда.

«Ворон, а Ворон, — подала голос Кикимора, — давай я отнесу заявление. Пусть Лис вместе со мной пройдётся по кабинетам, а я потом по той же дорожке, только одна. А?»

— Прокуратура берёт к рассмотрению либо письменные документы, присланные почтой, либо личные заявления граждан. Личные, — Владимир Полозов подчёркнуто повторил ключевое слово. — То есть, представленные личностью. Дед худо-бедно на эту роль потянет. С моим участием. А вот ты, детка, не подходишь. Извини.

Чайная ложка печально звякнула о блюдце.

— Ворон, — Лис оживился, — если уж ты так не доверяешь почте, что мешает просто записаться на приём к прокурору? Я могу сходить, например.

— Например, нам мешает наша звучная фамилия. Как только Беляк пронюхает, что Полозов — не важно, который именно — наведывался в природоохранные органы… Короче, сам вычислишь результат. И, кстати, что ты ответишь прокурору на первый же законный вопрос: каким боком вы, молодой человек, связаны с упомянутой деревней и этой самой свалкой?

— Слышь-ка, Ворон, — позвал Дед из кресла, — почто вы вокруг своих персон крутитесь? Пошли бы в сельсовет, объяснили всё, подсказали, как бумажину написать и куды делегацию отправить. Народ-то, он, знаешь, за своё здоровье не меньше вашего радеет.

— Народ? — Владимир Полозов обернулся к призраку. — Я этот народ насилу убедил анализы сдать. Ради их же здоровья.

— Э, погоди, — Дед прищурился, — ты разве хоть одной мыслёй дал им понять, зачем взаправду к ним медики прикатили? Не дал. А я, это, вам сразу сказал: нечего в прятки играть. Начали хорошее дело, так заручитесь людской помощью. Для людей, но без людей — это, помнится, ещё в семнадцатом году проходили. Чего получилось-то?