Защитница веры

Переваливаясь через бортик мелкого, до бедра глубиной, бассейна, я одной рукой пыталась отлепить от себя мигом потяжелевшую шерсть юбки, а другой – крепко сжимала рукоять трофейного одноручного меча. Бросив испепеляющий взгляд в невозмутимый божественный лик, я поднялась на ноги, потом переставила их в более устойчивую позу, как учили когда-то в историческом клубе, и направила меч в сторону предполагаемого источника шума. Некоторое время в храме не раздавалось ни единого звука, кроме разбивающихся о камень пола капель, что щедро сыпались с подола моей юбки. Затем я уловила смешок. Тонкий детский голос хихикнул раз-другой, заставляя волосы на затылке буквально встать дыбом, и затих. Послышались шаги и шлепки, словно кто-то босой шел по камню. Смешок раздался ближе, откуда-то сбоку. Резко развернувшись, я продолжала держать меч перед собой, стараясь не обращать внимания на то, как предательски дрожит его острие в моей руке.

Соберись, Эля, соберись. Что бы это ни было, у тебя есть чем защититься. Ты сможешь, давай, соберись, черт тебя дери!

Вдруг я поняла, что чувствую чей-то взгляд. Меня передернуло от отвращения, казалось, что кожи коснулись старой игрушкой-лизуном, пыльным, грязным, но все еще сохранившим свойство прилипать, пусть и не так здорово, как раньше. Медленно, чувствуя, как по моим ногам стекают ручейки воды с промокшей насквозь одежды, я начала поворачиваться вокруг своей оси, стараясь напрячь все органы чувств, какие мне только были доступны. И уже почти оказавшись лицом к божеству, я скорее ощутила, нежели поняла, что воздух за моей спиной приходит в движение. Разворот, полшага назад, резкий выпад с ударом по косой – кажется, мое тело знало лучше меня, что нужно было делать. Воздух взорвался оглушительным визгом, а затем на меня прыгнуло что-то, похожее одновременно на жабу и маленького ребенка: худое тельце венчала огромная пасть, разевающаяся на полголовы и имеющая несколько рядов острых зубов, а длинные руки заканчивались перепонками и когтями на пальцах. Существо прыгнуло, я заслонилась мечом, но оно, врезавшись в меня всей тушей и отбросив назад, к бассейну, вдруг отскочило, дымясь и пронзительно завывая.

С трудом встав, я почувствовала, как пол уходит из-под ног, как к горлу подкатывает предательская тошнота, но вид длинного раздвоенного языка, яростно хлещущего в воздухе из зубастой пасти монстра, явно говорил мне: упаду в обморок – и от меня к утру останутся только кости, и то не факт. Существо затихло, дымок, идущий от его тела, развеялся, и я увидела, что на груди и плечах монстра остались светлые подпалины, словно на него пролили кислоту. На торсе твари также красовалась узкая и длинная царапина – я все-таки зацепила ее самым острием. И это давало мне надежду – если можно ранить, значит, можно и убить!

Тварь обходила меня сбоку, перемещаясь на всех четырех конечностях и периодически маша перед собой когтистыми лапами, а я делала небольшие шаги назад, боясь поскользнуться. Под сапогами жалобно хрустнули книги, зашуршала ткань плаща; тварь прибавила ходу, а потом вдруг, сделав очередной шаг ко мне, взвизгнула и отскочила назад, потрясая обожженной передней лапой. И до меня дошло. Она не нападала, потому что пыталась отрезать меня от воды, которая по какой-то причине доставляла ей массу неприятных ощущений. Резко вздохнув, я сделала еще шаг назад, не сводя взгляда с озлобленного монстра, который осатанело тряс покалеченной конечностью, наклонилась и подхватила плащ за край. Заметив мои движения, жабомордый зашипел, заклацал зубами и, очевидно, набравшись достаточно смелости и злобы, короткими и быстрыми прыжками снова попер на меня. Я в три широких движения небрежно намотала плащ на руку и прыгнула в бассейн, окатывая оказавшуюся совсем близко тварь потоком воды. От тут же раздавшегося визга, казалось, должны были лопнуть витражи под сводом храма, но этого не произошло, а вот я будто бы оглохла, по шее потекло что-то теплое. Однако, понимая, что сейчас не время проверять, смогла ли эта тварь сделать с моими ушами то, что не смог ни один новомодный русский рэпер, я, чувствуя, как плащ на руке щедро напитывается водой, пристально смотрела на покрытое белыми волдырями существо, которое сипело и хрипело, разнося скудное убранство молельного зала. Лавки превращались в щепки, золотые кандила летели на пол, рассыпая свечи; в припадке боли и ярости тварь не пожалела даже фреску – в одно мгновение оттолкнувшись задними лапами от пола и пробежав по стене, она оставила поперек мифологического сюжета о снисхождении Светозарной к людям пять глубоких царапин, вспахавших изображение, как плуг свежую землю, и снова уставилась на меня. Я пошатнулась, с трудом выдерживая ее ненавидящий, давящий взгляд. Грудь сжало, легкие, выплюнув воздух, заставили меня сделать судорожный вздох и отступить назад. Пробирающая до сердца прохлада божественной статуи коснулась моей спины.