Защитник Драконьего гнезда. Том второй

Никогда не понимала людей, которые расспрашивают своих избранников об их прошлом. Вам реально важно знать, как они себя вели до знакомства с вами? Вы же строите отношения здесь и сейчас, не с прошлым этого человека. Куда важнее его отношение к вам, его забота, его действия и слова, которые, в идеале, не должны расходиться друг с другом. Он же все равно не расскажет о чем-то действительно зашкварном или грязном. А вот посеять в себе ростки гнилой ревности из-за того, что ваш избранник любил и был любимым, вполне реально.

Но в моем конкретном случае прошлое моего мужа - это не только мое дело, это касается, без преувеличения, всей Артании. Значит, придется наступить на горло собственному страху услышать что-то неприятное и все же задать непростые вопросы.

Разумеется, после реализации грандиозного плана прийти к дракону голой.

По итогу дверь в башню Лаэрта приходится натуральным образом вырубать. И сделать это не так-то просто - тяжелая, из плотного дерева, обитая стальными полосами, она стоит до последнего. В какой-то момент мне даже кажется, что проще будет попытаться забраться в башню через узкое окно, куда вполне можно забросить «кошку». Но по веревке я залезу вряд ли, а пускать в башню кого-то еще мне почему-то не хочется.

Вот такая недоверчивая королевна - все мне, все сама. Как тот хозяйственный хомяк, который до предела набивает зерном собственные щеки. Так и я - стремлюсь захапать побольше информации, загрести лапками к себе и никому не отдавать. Ну, разве что вредному драконяке.

С дверью мы с грохотом и руганью, но все же справляемся - и теперь я могу войти в башню.

Осторожно поднимаюсь по винтовой лестнице, но ступени под ногами надежные и крепкие. Уж точно не какая-то ненадежная гниль.

Выше и выше, пока не оказываюсь в не особенно аккуратной комнате. Наверное, правильнее назвать ее библиотекой, потому что книг здесь – уйма. Вот уж точно будет, что почитать долгими зимними вечерами. Тем более в наших местах эти вечера явно будут особенно долгими.

Кроме изрядного количества книг здесь есть большой стол, на котором узнаю карту Артании и окрестных земель. Карта истыкана разноцветными флажками, а также испещрена неряшливыми надписями, С любопытством, заложив руки за спины, читаю некоторые из них. Вопреки ожиданиям, это не названия географических объектов, а имена: Грин, Волаф-Зинтер, аарин’Бан, Свен Беспалый...

Имена разбросаны по всей карте, в том числе за пределами Артании. Кто это? Шпионы? Осведомители? Друзья по выпивке? Но я точно перепишу их все. На всякий случай, вдруг где-то обнаружатся письма с упоминанием тех же имен?

Вообще, чтобы здесь разобраться, в комнате в целом, понадобится не один день. Я бы даже сказала - не одна неделя, если под разбором понимать не только сортировку книг и документов, но и хотя бы поверхностное их изучение.

Создается впечатление, что Лаэрт не выбрасывал ни единого листочка – по всей комнате расставлены целые стопки исписанных рукописей. Причем некоторые из них, судя по внушительному слою пыли, прямо очень старые.

Мое внимание привлекает стена. Вернее, плотная тяжелая штора на стене. Ну, просто, зачем она здесь?

Подхожу и осторожно заглядываю за нее, а потом резко отдергиваю в сторону. На голову тут же сыпется пыль и даже мелкое крошево. Жмурюсь, пытаясь сдержать рвущийся из груди чих. Но все равно проигрываю эту борьбу – чихаю раз, другой. Да так сильно, что даже отшатываюсь назад. Шарю вокруг себя и натыкаюсь на спинку кресла. Опираюсь о нее…

И это снова приступ. Глубокий, болезненный, вырывающий сознание из тела и буквально впечатывающий его в потолок, в пыльные доски, а затем обратно к полу. Перед глазами все кружится, краски смазываются и наползают друг на друга, превращаясь в невразумительное грязное месиво.

В конце концов, я окончательно теряю понимание, где верх, а где низ. Меня мотает из стороны в сторону, трясет и растягивает сразу во всех направлениях. Это будто зацепились за кожу сотнями острых крючков и тянут-тянут-тянут…

— Ты что здесь делаешь? – голос Лаэрта напряженный и раздраженный.

Он резко оборачивается на появление Изабеллы. Замечаю, как откладывает в сторону какую-то рукопись и встает так, чтобы заслонить ее спиной. А еще вижу лицо королевы – абсолютно чистое, без намеков на ужасный шрам. Напряженное лицо женщины, которая вовсе не уверена в том, что делает.

— Я хотела поговорить.

— Здесь и сейчас? Кажется, я просил не беспокоить меня, когда я работаю.

— Работаешь над чем?