Защитник 80-го уровня

Вступив в Совет Европы и ратифицировав Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод 30 марта 1998 г., Россия признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека (Суд) обязательной по вопросам толкования и правоприменения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения этих договорных актов. За 15 лет, прошедших с момента первого рассмотренного в публичном слушании (18 марта 2001 г.) дела «Калашников против России», Суд принял порядка 2000 постановлений по российским делам, большей частью признавая нарушения Российской Федерацией разного рода норм европейского права.

Некоторые решения Суда вызывали обостренную реакцию со стороны российских властей: в них усматривалась политизированность («Илашку» – 2006 г.; «Кононов» – 2010 г.) либо превышение своей компетенции («Маркин» – 2007 г.). В частности, Председатель Конституционного суда РФ В. Зорькин и Президент РФ Д. Медведев заявляли, что Россия не передавала Суду часть своего суверенитета, позволяющую принимать решения по изменению российского законодательства.

Последнее время на фоне обострения международной обстановки в связи с украинскими событиями критика Суда усилилась. Зазвучали призывы покинуть Совет Европы и выйти из-под юрисдикции Суда. Довод об ослаблении суверенитета подкрепляется социокультурной аргументацией – навязыванием России чуждых ей западных ценностей. И вот уже норма Конституции о приоритете международного права над национальным объявляется руководителем Следственного комитета А. Бастрыкиным диверсией правового регулирования.

Межгосударственные распри и ура-патриотическая риторика праву, конечно, не союзники. Но положительный момент в политической турбулентности все же есть: повышается общественный интерес к вопросам обеспечения мирового и внутригосударственного порядка, в массовом сознании и прессе расширяется спрос на профессиональные знания ученых-юристов и культурологов, им предоставляется шанс содействовать хотя бы частичному переводу разожженных оголтелой пропагандой эмоций в рациональное, опирающееся на факты обсуждение.

Соотношение международного права и государственного суверенитета – проблема давняя, перманентно актуальная.

Европейская конвенция была принята в 1950 г. вслед за Всеобщей декларацией прав человека ООН 1948 г. и содержит те же основополагающие нормы о гражданских и политических правах и свободах. Оба эти акта преследуют общие цели обеспечить всеобщее признание и осуществление провозглашенных в них прав, но имеют и существенное отличие – в эффективном контроле за их соблюдением. Декларация согласно Уставу ООН носит лишь рекомендательный характер, и юридическую силу ее положения получили значительно позже в двух договорах – Пакте о гражданских и политических правах и Пакте об экономических, социальных и культурных правах, вступивших в силу только в 1976 г. При этом так и не были преодолены сложности с их имплементацией. Реализации международных обязательств на внутригосударственном уровне препятствовала как раз абсолютизация СССР и его восточноевропейскими сателлитами, а также рядом стран азиатского региона принципа государственного суверенитета. В итоге Факультативный протокол к Пакту о гражданских и политических правах, наделяющий специальный Комитет по правам человека компетенцией принимать и рассматривать сообщения от лиц, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения какого-либо из прав, изложенных в Пакте, СССР и страны, входящие в «социалистический лагерь», не ратифицировали. За таким решением стояло нежелание тоталитарного режима соблюдать политические права на свободу мысли и слова, совести и религии, собраний и ассоциаций, свободу передвижения. Но Протокол не предусматривал никаких санкций за нарушение прав человека. Единственной неприятностью для государства-нарушителя, ставшего участником Протокола, являлось попадание в ежегодный доклад Комитета для Генеральной Ассамблеи ООН. СССР, не ратифицировавший Протокол, и от этой неприятности был избавлен.

Европейская конвенция отличается от всех других международных актов о правах человека введением действенной гарантии защиты нарушенных прав – Суда, рассматривающего индивидуальные жалобы на нарушения Конвенции и полномочного накладывать санкции на государство-нарушителя в виде компенсации за причиненный пострадавшему вред. Закономерно, что столь решительный рывок к системе обеспечения верховенства права, плюралистической демократии, прав человека сделала послевоенная Европа. Но, как справедливо замечает Петер Лепрехт, интернационализация прав человека обязана «не столько заслугам и успехам Европы, сколько ее ошибкам и падениям, чудовищным преступлениям, явленным миру при тоталитарных, фашистских и нацистских режимах, взрыву варварства, разразившемуся в самом сердце так уверенного в своей цивилизованности европейского континента».