Заражение

Его тональность передается мне, сигналы синхронизируются, но соединение идет с помехами: коннекторы, которые стоят на его выходных соединительных кабелях еще прошлой модели, истончились со временем, чувствуется, что на нормальной мощности, в рабочем режиме не работали давно (Легкий механический шум. С треском. Как в видео плохого качества в голове, не хватает только гнусавого голоса диктора, который за микрофоном отчитывает звонкими звуками оперативную сводку.), но с высоковольтным щелканием, с естественным лагом надстройка проходит, приоткрывает, спаивает конкретные дендриты. Теперь мы, имеющие одну общую дискретную часть кода, можем договаривать друг за другом отдельные слова, и даже, правда редко, движения – желание уйти вправо возникло внезапно, через секунду Максим шатнулся в ту же сторону тоже, оглянулся, пригласив, по сути, к столу, и, взяв за край свой, пока я бился о вопрос, как собрать столешницу, единственным отработанным приемом сложил его вдвое, – но связь только этим и ограничена. В старых манускриптах упоминались способы, которыми можно очистить контакты нейронов от пыли для лучшей между собой склейки, но никто из наших героев о них, пока что, не знал.

– Да я так тут все один уберу, пока ты возиться будешь. Помощник, лять! – и смех, к которому я присоединяюсь, чтобы не допустить обиду вглубь.

– Нет, ну так подойди и помоги мне, – бросаю операции со столом и призывно разворачиваюсь. Он выдвигается в мою сторону, пробурчав что-то неразборчивое под нос.

– Смотри, – и первым делом смахивает со стола крошки, – потом берешь эту часть. Видишь? – Да. – Вот, и двигаешь на себя вот так, а потом вбок. Все, можно заносить.

В его объяснениях я ничего для себя не понял, но передо мной вместо стола появилась прямоугольная деревянная и с ножками конструкция, сбоку которой замысловатым образом была прикреплена столешница, бывшая раньше сверху, на секунду среди нас возникла пауза, занятая созерцанием этого мужского творения, в глазах создавшего – почти шедевра.

– И куда ее нести? – я говорю это смиренно, своим обычным голосом, выключив свой кликаианский режим поведения.

– Где громилу брали помнишь? Вот туда и неси.

И вся наша следующая работа, следующие 30 минут строится на этих простых, туда-сюда движениях, и каждый раз, оказываясь на веранде, я делаю глубокий вдох, чтобы насладиться вкусом вечернего уличного воздуха, и пару раз озадаченно нахожу за закрытыми глазами правильной формой каре, темные Катины волосы, и тот запах, который раньше искал, сейчас как будто оседает в верхних частях полости носа, на рецепторах, эпителии, зажимаю, двигаю, сморкаюсь им – пытаюсь сбросить с себя эту кажущуюся ненужной иллюзию, но частицы ее никуда не деваются и каждый вздох теперь рождает из короткого промежутка памяти слайд с ней, на которые мое сознание, как в кинотеатре, заняв центральное (и единственное здесь) место, алчуще смотрит, что разрушает гладкость моих движений, делает их ход прерывистым, а меня подозрительным для внешнего наблюдателя (а ведь за сегодня я уже несколько раз позволяю себе такое, неужели прошлые редкие эпизоды этой оторванности от реальности были симптомами наступающей… наступающего чего? Смогу ли я позже самостоятельно двигаться или это сродни какому-то заболеванию? Вирусу? Не откажет ли в конце сердце? Оно и сейчас кажется стучит гулко, кажется, что я как будто бы вижу, как оно оттягивает с каждым стуком необычно далеко кожу, каждый его удар – и силуэт на груди слева четче, дальше, вот сейчас он на миллиметр больше, а сейчас – еще на на чуть-чуть, уже соски стягиваются к растущему из грудной клетки эпицентру. Что это? Заразно ли это и долго мне ходить с этим мучиться?), я хватаюсь за реальность, как за ниточку, смахиваю с себя наваждение и стараюсь сосредоточиться на задании, которое было дано, спасает ограниченное количество кадров с ее участием, хранящихся в коридорах полушарий, серии начинают повторяться уже к моменту, когда мною впихнут в чулан стол и пора возвращаться. К четвертому циклу, состоящему все также, из тех же фотографий, приходит усталость и в кинотеатре начинает постепенно тухнуть свет, внутренний проектор, побеждено, отступает, подменяясь захватывающей все реальностью. Думается, что мне лучше мыслями к ее образу больше не приближаться, потому что он имеет магическую силу, силу звездного, нет, силу черной дыры притяжения, всасывания, разверстается перед лицом сознания, когда нервный импульс проходит хотя бы в иоктометре от. С размышлениями об этом я начинаю бояться уходить с улицы, спускаться вниз, приближаться к кухне, повстречаться с ней взглядом, потому что своим лицом, глазами, запахом она будет обновлять свой во мне силуэт, актуализировать его во внутренней жизни, что обязательно приведет к захвату им моей внешней компоненты.

Депиляция веранды окончена, стоит чистая и Максим занимает нога в ногу тоже место, что прежде, смолит новую, ни о чем не помышляя, по часам гейзером выпуская дым.

– Тут все? Я тогда пошел, – говорю больше для отчетности, в ожидании сущностного подтверждения.