Заражение

Она уже стоит у дальнего столика, поодаль от потолочных ламп, и поверхность деревяшки освещается простым светильником. Пока я до нее дохожу она успевает запрыгнуть на дешевый диван и, взглядом уперевшись в меня, начать скучать. Без приглашения сесть? – нет – останусь стоять.

– Так, ну рассказывай: как зовут, где работал, чем занимался.

Она спешит так во всем и всегда?

– Ээээ Саша, официантом работал несколько месяцев в ночном клубе, – Что еще рассказать? Не знаю.

– Почему ты ищешь работу? – женщина уставилась мне в глаза, этот вопрос ее, наверно, сильно интересует.

– Мммм… деньги нужны, последние несколько месяцев не могу найти работу, – я отвожу свой взгляд, чтобы чем-нибудь себя не выдать, хотя, кажется, и выдавать-то нечего. Но я все равно боюсь, что ей удастся развидеть в мои глазах нечто, что я еще сам не знаю, но я точно знаю, что не хочу, чтобы это нечто первым узнал кто-то другой. И, если честно, я и сам не хочу знать того, что может храниться там в глубине.

– Ну, понятно. Давай тогда договоримся: завтра приходи к 10 часам. Сначала три дня работаешь, как стажер. Это триста рублей в день, плюс чаевые. И так три дня. Потом оформляем тебя в штат. Там оплата за смену больше в два раза. Ну как?

– Мммм, отлично, договорились.

– Тогда до завтра, Саша.

– До завтра, ээээ.

– Светлана Николаевна, – без паузы.

– До завтра, Светлана Николаевна.

– Хахаха, да давай.

Ее последний смех – хороший знак. Возможно у нас получится сработаться. Эта работа, в том числе, отдушина. Мне необходим свежий воздух, необходимо не забыть, что я что-то еще могу и пусть пока так. Но надо. Нужны силы двигаться дальше, чтобы вот этот сыпящийся потолок сверху меня не засыпал. Бестолковая жизнь, устаешь крутиться в ней хомяком. Тем хомяком, что всегда умирает по глупости. И куда опять несут меня мои мысли?

На выходе встречает солнце. Все еще яркое, также слепит.

Настала пора убежать домой, чтобы насладиться последним выходным. Отчасти я уже начал здесь работать, и уже примерил на себя белый вверх и черный низ, в который каждый из них был одет. Радость прошла быстро, на смену пришла рациональная логика, которая успокоила меня, сказав, что все это временно и я уволюсь, как только найду соответствующую своему статусу работу. Я вглядывался в глаза проходящих мимо меня мужчин и женщин, особенно меня интересовали парочки. Взглядом я как будто пытался спросить кого-то одного из двух, его ли это? Счастливые на меня не смотрели, они были поглощены друг другом. Их мир зациклился, и они уже были готовы к прожитию своей жизни. Почти все были такими. Я задумался о своей судьбе, мои отношения недавно закончились и нельзя сказать, что бесследно. Я замечал что-то оставшееся во мне от них после их ухода. В голове всплыла последняя с ней сцена: у зеркала она смотрит на себя, рукой откидывает свои волосы назад, ее глаза устремлены на свое отражение. Она кажется наслаждается им, ее уста говорят, что мы расстаемся. Эмоции этого момента начинают бурлить, возвращаться. Я быстро выныриваю из омута воспоминаний и сосредотачиваюсь над тем, что, по-настоящему, важно: над работой, куда устроился, над возможными планами. Мысли об этом делают меня сразу серьезным, губы сжимаются и ничего кроме того, что лежит передо мной я уже не вижу. Это проходит быстро. Я опять занят в своей голове женщинами, перебираю список тех, кому могу написать или позвонить в ближайшее время со своими естественными потребностями, но им, конечно, об этом не расскажу. Но выбирать общение я должен, исходя из главной цели. До комнаты, которую снимаю в Москве осталось идти около 15 минут, и мне еще предстоит пройти пару светофоров.