Заражение

Актовый зал находился на первом этаже. Лаборатория на третьем. Отдел диагностики с нужным ему кабинетом МРТ на втором, но там, разумеется, было закрыто, сегодня суббота, в палате он трижды высчитывал настоящую дату и день недели, покрылся потом от напряжения, боясь сбиться.

Проходя мимо поста охраны, он вслушался в рой мыслей, витающих вокруг. Нестройное жужжание — ни одного связного образа, слова или предложения. Впрочем, с чего он решил, что может читать мысли. Это какой-то бред, не иначе. По правде говоря, он и раньше замечал, особенно в многолюдных местах, как люди, находящиеся поблизости, вдруг начинали говорить без слов. Точнее, он словно сам придумывал им реплики, и наблюдал, какое впечатление это произведет на тех, с кем вели разговор эти люди. Как мастер одновременной игры в шахматы, он придумывал ходы для всех фигур, и они говорили, он так думал, то, что он вложил в их уста. Как же он ошибался! Они сами думали и произносили свои слова, а он в своей голове лишь слышал их мысли. Он слышал!

— Первый этаж, актовый зал, — сказал охранник с пустым взглядом.

Андрей прошел мимо, не повернув головы. Маша шла рядом точно во сне, если она что-то и понимала, то крайне медленно. Откуда-то в голове всплыло про шестьдесят дней. Почему именно шестьдесят? Что будет после? Может быть, за это время вирус успевает полностью завладеть телом и разумом реципиента? Цель всего этого — порабощение и распространение?

Если его теория верна, они считали Андрея за своего. Он был частью группы, частью команды, частью одного целого. Как долго будет сохраняться такое положение вещей? Что будет, когда они узнают, что он не подвержен заражению?

Они спустились по центральной лестнице на первый этаж. Краем глаза Андрей взглянул на мощные двери отдела диагностики. Кодовый замок. Взломать просто так с наскока не получится. Обычный перебор цифр тут не поможет. Однако, наверняка, кто-то знает этот код. Нужно просто найти, кто. Если все они теперь заодно, в этой странной ментальной сети, то…

Перед ними возникла дверь актового зала. Возле нее стояли двое рослых парней с короткими черными автоматами. На их спинах желтели крупные буквы «ФСБ». Рядом с ними, сверяясь со списком, переминался с ноги на ногу мужчина в штатском. Тот самый, что встречал группу в первый день возле рамки административного корпуса. Люди гуськом заходили в актовый зал, он же кивал им головой, словно страдал от нервного тика, отмечал что-то в листе на скрепке и пропускал внутрь.

— Фамилия, — вытянув руку поперек прохода, Андрея остановил охранник.

— Лосев. Андрей Лосев.

— Мария Жукова.

Штатский поставил закорючки напротив фамилий в списке, кивнул молодому человеку с бычьей шеей и водянистыми глазами.

— Проходите, — сказал тот, убирая руку от косяка.

Они вошли в прохладный зал. Кресла были сложены, их задвинули к стене, покрытой деревянными панелями. Внутри уже собралось человек двадцать пять. Профессорша Фельдман, тетка с татуировкой Христа на спине, она стянула волосы в пучок резинкой и ее широко открытые глаза казались удивленными. Предприниматель Боровик, энергичный и подвижный сегодня казался уставшим, он просто стоял, скрестив руки на груди, мрачно поглядывая на сцену.

Алексей Ветров, вечно улыбающийся студент, что-то приуныл, рядом с ним стояла Софья Антонович, типичная мамаша, впрочем, выглядела она отлично, кажется ей одной пошло на пользу здешнее питание. Чуть позади стоял Генрих Шваб, немец по национальности, русский по паспорту — приехал из Германии, женился на русской, но та бросила его. Огромная Галина Петрушевская, пенсионерка брезгливо поглядывала на пенсионера с серьгой, мотая своей огненно-рыжей шевелюрой. Последним из тех, с кем успел познакомиться Андрей, вошел Гарик Саакян — мелкий предприниматель, бодряк, низенький и худощавый как спичка. Он обычно говорил с небольшим акцентом, воодушевленно размахивая руками.

Не хватало Антона Морозова, патлатого музыканта-металлиста из группы со странным названием… как же ее… Андрей задумался, окружающие тут же принялись озираться. «Симулякр». Точно. Ему не показалось. Как только он подумал про Антона, группа оживилась и это не могло быть простым совпадением.

Андрей поглядывал на дверь, механически фиксируя происходящее и стараясь ни о чем не думать. Он держал Машу за руку, она не пыталась освободиться, глядя себе под ноги с отсутствующим выражением лица, будто она только что проснулась и не понимает, куда попала.

По мере того, как народ собирался, Андрей обнаружил, что в голове витают обрывки мыслей, бессвязных, больше похожих на сумбурный лепет ребенка. Однако даже среди них он, кажется, улавливал обрывки смысла.

Скоро вакцинация. Мне холодно. Кто это? Зачем я тут стою? Куда деть руки. Хороший паркет. Это сцена. Кто говорит? Я что-то слышу. Болит голова. Это последний. Закрыть двери.