Запутанные в сети

Она кивает, и мои глаза наполняются слезами. Я не тот человек, чтобы рыдать на глазах у всех, более того, не способен на подобное. Скупая слеза выкатывается из моих глаз. Боже, спасибо тебе за такой подарок… Спасибо. Лёгкое касание её руки к моей голове, трясущимися пальцами она запутывается в моих волосах, гладит.

Поднимаюсь на ноги, народ замер, наблюдая за нами. Мы как будто стоим наедине и не замечаем окружающих. Она еле сдерживает себя, чтобы не заплакать.

– Прости, – произносит она. – Я не должна была…Глупая гордость, – закрываю её рот поцелуем.

Как давно я хотел этого: прикоснуться к ней, её телу, душе. Скучал по каждой клеточке её тела. В поцелуй я вкладываю всё то, что чувствовал, пока её не было рядом, как сходил с ума без неё, метался, как раненый зверь в клетке. Ненавидел себя за всё, что сделал, что не уберёг тот хрупкий мир, который она мне подарила. Еле оторвавшись от неё, беру её заплаканное лицо в свои руки, боюсь потерять её вновь, боюсь, что это сон.

– Клянусь, я никогда больше не буду вести себя так, как поступил тогда. Будь со мной. Прошу, – умоляю её.

Наши лица находятся на расстоянии миллиметра, яркие огни фестиваля освещают её прекрасное лицо, играя бликами. Нам не нужны слова, то, как наши тела вторят друг другу. Мы хватаемся друг за друга, как утопающие, за последний шанс. Упустить его означает сдаться.

– Ты всё, что мне нужно. Клянусь, я никогда не чувствовал себя таким разбитым и одиноким. Ты сделала мою жизнь полной. Даже не представляешь, как я хотел пробраться в ту квартиру и найти тебя, забрать, увезти. Только бы чувствовать, что ты рядом. Не могу без тебя. Сдохнуть готов, – большим пальцем провожу по её дрожащим губам. – Я люблю тебя, Моника. До смерти люблю. И нашего малыша.

Отпускаю её лицо, и руки сами тянутся к животу, меня раздирает внутри чувство наполненности, ещё с утра я был по уши в дерьме. Всё, чего я хотел, это забиться в угол и душить себя от боли, ломающей моё тело.

– Мы оба совершили ошибки, – Моника делает шаг ко мне. – Я тоже люблю тебя. Прости, что не сказала в тот день в больнице, прости, что не рассказала после. Мне было страшно. Но потеряв тебя, мне стало ещё страшней от мысли, что я больше никогда тебя не увижу.

Она обнимает меня, удерживается за мои плечи, целует лицо. Шепчет, не останавливаясь, что любит. Моё сердце переполнено чувствами к любимой женщине и моему ребёнку. Мы душим друг друга в объятиях, прикасаемся телами и душами. Эмоции захлёстывают нас, подобно волнам во время шторма. В такие моменты не нужны слова, только язык истосковавшегося тела.

Я виноват только в том, что люблю её. Всё остальное можно решить только, находясь наедине. И сейчас я опьянён идеей не упустить свою женщину, доказать ей что стану для неё самым лучшим. Если только она оставит мне шанс…

– У меня нет кольца, я не подготовлен, но можешь ли ты дать мне обещание ответить согласием на моё предложение стать моей женой, Белоснежка? – она закидывает голову назад и смеётся, такая знакомая, родная и любимая.

– Согласна, в любое время без пафоса и громкой музыки, извращенец, – мои губы находят её, и я готов поклясться, что больше я никогда не оставлю её. Никогда!

Эпилог Мэттью

Отдёргиваю юбку, которая зацепилась за мои трусы, не знаю, для чего мы вообще решили принять участие в этих дурацких играх. Именно с такого вступления ведущего, который басил в рупор, началось моё утро: «Шотландия – самая романтичная и живописная часть Великобритании, овеянная дымкой славы, воспетая в старинных песнях о любви и сражениях, о прекрасных девах и благородных мужах битвы. Жители этой страны, потомки скоттов, известны своей гордостью, патриотизмом и, конечно, приверженностью добрым традициям Шотландии: именно поэтому здесь проходит так много национальных фестивалей. Один из них – ежегодные Игры Горцев в Комри, на которых воскресает дух истинных скоттов. Горная страна, давшая миру клетчатые юбки-килты, пледы, впрочем, это те же юбки, бардовские песни, хаггис и волынки, известна и своими необычными спортивными состязаниями».

А вот насколько необычными мы узнали с Дугом позже… Хотя, нет, всё началось ещё раньше, несколько дней назад мы поспорили с нашими жёнами о том, что «Игры горцев» – это розовые сопли, делать там нечего. Мужики здесь страдают ерундой и вообще это легче лёгкого, да каждый дурак сможет. И не помню уже, кто из нас, смельчаков, приехавших сюда, отличить которых можно только по юбкам и тартанам, заявил, что мы запросто поучаствуем.

И вот мы, как три идиота, стоим и вытаскиваем юбки из трусов по переменке, наши лёгкие уже сдыхают, задницы максимально напряжены, а руки свисают до самых пяток. Мы уже метали молот, толкали бревно, подбрасывали мешки с сеном, боролись… Что ещё, спрашивается?

Пот с моего лица капает на траву, упираю руки в колени и восстанавливаю дыхание. Капля солёного пота попала в глаза, щурюсь, чтобы лучше видеть.