Запутанные в сети

Повсеместно люди зажигают новогодние костры, сделанные из соломы, в форме фигур, мы их называем «старая жена», это вроде как Старый год, который мы сжигаем вместе со всеми проблемами и невзгодами, в надежде, что в новом году нам посчастливится. Девчонка приносит небольшое чучело и просит его поджечь, достаю зажигалку и поджигаю для неё. Чет целует свою девушку, а я хочу покурить. Достаю из кармана пачку сигарет, открываю и вижу последнюю. Решаю оставить её на потом, всё магазины в любом случае закрыты, время уже около десяти. Поэтому мне придётся терпеть до утра. Поднимаю воротник на своём пальто и прислоняюсь к стене какой-то продовольственной лавки, наблюдаю за фестивалем и людьми, которые наслаждаются этим моментом. Если я и думал, что смогу встретить Монику в такой толпе, то был наивным глупцом. Это как искать иголку в стоге сена. В кармане пальцами перебираю брелоки на моих ключах. Это какой-то набор оберегов, которыми меня снабдила мать, может надо что-нибудь шептать, чтобы они помогали?

Люди смеются, громко разговаривают, играют на инструментах и просто грохочут всем, чем не попадя. По традиции делается это для того, чтобы отпугнуть злых духов от Нового года. Чем больше шума, тем лучше. С этой задачей хорошо справляются петарды и музыкальные коллективы.

С улыбкой наблюдаю за маленьким мальчишкой, который крутится около небольшой толпы танцующих людей. Его ножки перебирают в только ему известном танце, сильные руки отца подхватывают его, когда он буквально ловит лицом брусчатку. Цокаю языком, моё сердце на секунду остановилось, когда я уже был готов бежать спасать мальчишку.

Пожалуй, ещё одна моя слабость – это дети, любого возраста, мальчики или девочки, мне нет разницы. Я просто балдею от того, как они лопочут и играют, всё не похожие друг на друга. В деревне мальчики часто прибегали ко мне, чтобы я покатал их на мотоцикле, а девчонки строили глазки, чтобы дал посидеть на нем.

Шествие людей с факелами закончилась на площади Калтон Хилл. И вот я наблюдаю за новой волной праздника, огненная процессия уже поджидает макет викинговского корабля, который впоследствии будет сожжён дотла. Колоссальная работа людей будет превращена в пепел, всё ради праздника.

Корабль не успели ещё зажечь, люди начинают перемещаться в разных направлениях. Через дорогу замечаю знакомый профиль: белоснежная кожа, красные полные губы, вьющиеся крупными локоном волосы в свете огней, отдают красным. Она держит на руках маленькую девочку, как-то очень неловко, на боку. Я всё ещё не уверен, что это она. Берет на её голове зелёного цвета, пальто в тон, низ никак не могу разглядеть. Может у меня что-то с головой, но мне кажется, я вижу её друга, как его там звали? Дуглас, Дунган? Бл*дь.

Выпрямляюсь и отхожу от стены, пробираюсь немного к центру, я должен знать, она это или нет. К девушке подходит ещё один мужчина, брюнет забирает у неё из рук малышку, показывает на её живот и потом на процессию. В этот момент моё сердце громко ухает, Моника поворачивается ко мне лицом, её глаза широко раскрыты, она о чем-то говорит брюнету, целует ребёнка и парня. Не понимаю, когда она могла родить, ведь мы расстались с ней только полгода назад. Её друг Дугалт, вспомнил, наконец, подходит к ней с девушкой под руку. Они собираются в небольшую компанию. К брюнету подходит эффектная блондинка с собранными на затылке волосами и забирает ребёнка. Значит, она одна, вернее, с друзьями. Но без мужчины. Моника опять становится в профиль, и мой взгляд медленно ползёт вниз, впитывает каждую деталь того, как она изменилась. Застываю на том моменте, когда вижу завязанный немного выше положенного пояс на пальто, мне кажется, у неё животик. Нет, мне не кажется, у неё хороший животик. И он не мог появиться без меня, учитывая, что я верю в то, что она говорила о партнёрах.

Я не могу остановить себя наблюдать за ней, тело приросло к тому месту, где я стою. Между нами, как будто пропасть, наполненная огнями зажжённых факелов. Незнакомый мне мужчина, не вхожий в их компанию, полностью отличающийся от других, подходит к ней в плотную, обнимает за талию и целует в щеку. Отчётливо вижу, как его борода прикасается к её лицу, тело мгновенно вспыхивает, двигаюсь в её направлении, сбивая ритм идущей процессии. Разворачиваю Монику к себе лицом на глазах у всех её друзей и этого мудака. Мои руки прикасаются к её беременному животу, ноги подгибаются, и я падаю перед ней на колени. Целую её живот, прикладываю ухо, моя душа плачет от того, сколько всего я пропустил. Но я не злюсь, я люблю её всем сердцем и нашего ребёнка. У меня нет сомнения, что он мой.

– Привет малыш, папа с тобой, – руками проникаю под её пальто и дотрагиваюсь до моего ребёнка в теле любимой женщины. Чувственный толчок малыша заставляет меня поднять голову и заглянуть в глаза Моники.

– Он здоровается со мной, ты это чувствуешь? – громко спрашиваю её.

Её ошалелый взгляд, как будто это впервые с ней.

– Он впервые толкнулся? – спрашиваю её, мой голос осипший, едва способный выговаривать.