Запретный плод

Отец намекнул, что закроет сериал? Интересно, а может ли он это сделать? Наверное, какой-то договор существует, гарантии, обязательства… Она ничего об этом не знает, но договор наверняка имеется. Игорь должен знать об этом, у него же отличные отношения с Сушиной, а та в курсе всех финансовых дел проекта. Значит, нужно позвонить Игорю. А заодно сказать, что скоро приедет к нему и останется на всю ночь. И вообще, хочет пожить у него, потому как дома жить совсем невмоготу стало.

Комната Марины не была похожа на комнаты ее состоятельных сверстниц. Относительно небольшая, всего двадцать два квадратных метра, с альковом, где стояла широкая кровать, отгороженная шелковой занавеской. Большой письменный стол с компьютером и креслом на колесиках, трехметровый книжный шкаф до потолка, забитый солидными томами с золотым тиснением на корешках, гардероб, трельяж, кожаный диванчик и два кожаных кресла, журнальный столик. Вся мебель — красного дерева, обои розовые с золотым тиснением. Если бы не трельяж с пуфиком, эту комнату можно было бы снимать в сериале как домашний кабинет солидного ученого или бизнесмена. Впрочем, и в тех и в других кабинетах тоже могли быть зеркала.

Марина села на диванчик, достала мобильник, набрала номер Игоря. Он ответил через пять секунд.

— Привет, Игорь, это я, — сказала она.

— Привет, Маринка. Как у тебя дела, как настроение?

— Расскажу. Но сначала ты мне скажи: насчет нашего сериала есть какой-то договор с моим отцом? Существуют какие-то обязательства, гарантии? В принципе я знаю, как это должно быть оформлено, но у нас же никто не живет по правилам.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

В его голосе звучала откровенная тревога, и это огорчило Марину. Понятно, никому не хочется бросать начатое дело, и ей тоже, но… что ж он так держится за эту роль? Закроет отец их проект, Игорю, с его-то славой, предложат другие, может быть, даже более выгодные!

— Ты же большой друг Сушиной, можешь спросить у нее об условиях договора с моим отцом?

— Не такой уж большой и в дебри финансовых проблем никогда не лез. Я в этом ничего не понимаю и понимать не хочу. Какой договор со мной заключили — могу сказать.

— Нет, меня интересует отец. Игорь, ты можешь узнать?

— Хорошо, я постараюсь. Но объясни, пожалуйста, что случилось.

— Отец узнал, что я провела ночь с тобой, наверное, послал кого-то следить… А может, и не он, это не важно, главное, знает. Ну… провел душеспасительную беседу, сам понимаешь, что отцы говорят в таких случаях.

— Не совсем.

— Тогда и не надо тебе понимать это. Игорь, я запомнила твой адрес, минут через пятнадцать буду. Приеду на всю ночь, и вообще… Поживу у тебя какое-то время, не возражаешь?

Муравьев долго молчал, так долго, что она не выдержала:

— Ты уснул там, что ли?!

— Я думаю. Марин, если дело принимает серьезный оборот, не нужно приезжать ко мне, злить твоего отца. Лучше нам пока не встречаться.

— Ты что, боишься?

— Конечно, боюсь. Но не за себя. Каким бы ни был договор, его легко испоганить. У твоего отца могут возникнуть трудности — и денег нет. Вежливо скажут его люди: будут через полгода, через год, три… И все встанет. Селиванов очень хорошо к тебе относится, но для него наступит черная полоса. Не сумел договориться с одним продюсером, другой десять раз подумает: стоит ли приглашать такого режиссера? Вся съемочная группа пострадает, а они тоже к тебе хорошо относятся… Да и ты сама… Короче, это не телефонный разговор.

— Ты хочешь сказать…

— Я люблю тебя, Марина, и все относятся к тебе просто замечательно. Успокой папашу, не нужно его доводить до бешенства. Завтра встретимся, я тебе все растолкую. Спокойной ночи, Маринка.

Она с недоумением уставилась на свой мобильник, из которого слышались короткие гудки. Игорь хочет, чтобы она успокоила отца, сделала то, что он хочет? А отец хочет, чтобы она раз и навсегда забыла о Муравьеве! Что ж это за фигня такая получается? Может, и сам Игорь не такой… она ошиблась?

В комнату заглянула Мария Петровна:

— Мариша, к тебе можно?

— Отстань, Петровна, — сердито сказала Марина. — Нельзя ко мне.

Мария Петровна вошла, несмотря на запрет, села рядом на диване, обняла девушку за плечи. Марина не выдержала, уткнулась носом в ее массивную грудь, всхлипнула.

— Перестань, деточка, дела житейские, устаканятся. Смотри на это с юмором.

— Ничего себе — юмор! Он мне будет указывать, с кем встречаться, а с кем — нет! Я что, кукла безмозглая, да?

— Пока что ты голодная девчонка, пойдем, покормлю тебя.

— Не хочу.

— А я знаю, что хочешь есть. На кухне никого нет, все разбежались по своим углам. Пойдем, на сытый желудок и думать легче. Ну?

Марина тяжело вздохнула, призадумалась, а потом согласно кивнула:

— Пошли.