Запретный плод

Со мной пошли двое крысолюдов. Ладно. Пусть идут, лишь бы не вмешивались. Филипп все еще корчился в углу. Там я его и оставила.

Я собрала оружие. Повесила автомат через плечо, а обрез взяла в руки. Заряжен на медведя. Я убила тысячелетнего вампира? Нет, не я. Точно нет.

Мы с крысолюдами нашли комнату наказаний. Там стояли шесть гробов. На каждом — освященный крест и серебряные цепи, удерживающие крышку. В третьем гробу был Вилли, спящий так глубоко, будто никогда не проснется. Я его так и оставила, чтобы проснулся ночью и занялся своими делами. Вилли совсем неплохой. А для вампира — лучше и желать нечего.

Все остальные гробы были пусты, только последний еще не был открыт. Я отстегнула цепи и сняла крест. На меня глядел Жан-Клод. В его глазах горел огонь полуночи, он ласково улыбался. У меня мелькнуло видение из первого сна, когда он лежит в гробу, полном крови, и тянется ко мне. Я отступила, и он поднялся из гроба.

Крысолюды с шипением попятились.

— Все в порядке, — сказала я. — Он вроде как на нашей стороне.

Он вышел из гроба, будто после хорошего сна. Он улыбнулся и протянул мне руку:

— Я знал, что вы сможете это сделать, ma petite.

— Ты наглый сукин сын! — Я ткнула его прикладом в живот, а когда он согнулся — как раз настолько, насколько нужно — я двинула ему в челюсть. Он покатился на спину.

— Убирайся из моего мозга!

Он потер лицо и отнял окровавленную руку.

— Метки не снимаются, Анита. Я не могу их забрать.

Я сжимала обрез так, что даже руки заболели. Кровь текла по руке и из раны. Я думала. В какой-то момент я была готова разнести это совершенное лицо. Я этого не сделала. Наверное, потом пожалею.

— Вы хотя бы можете не лезть в мои сны? — спросила я.

— Это я могу. Я прошу у вас прощения, ma petitе.

— Перестаньте меня так называть!

Он пожал плечами. Черные волосы чуть ли не отливали багрянцем в свете факелов. Дух захватывает.

— Перестаньте играть с моим сознанием, Жан-Клод!

— О чем вы говорите?

— Я знаю, что вся эта неземная красота — ловкий трюк. Так что перестаньте.

— Я этого не делаю.

— Что же это значит?

— Когда найдете ответ, Анита, приходите и поговорим.

Я слишком устала для загадок.

— Кем вы себя считаете, что так играете людьми?

— Я новый мастер этого города, — сказал он. Вдруг он оказался рядом со мной, и его пальцы коснулись моей щеки. — И это вы возвели меня на трон.

Я отдернула голову.

— Держитесь от меня подальше, Жан-Клод, какое-то время или, клянусь…

— Вы меня убьете? — сказал он. И он улыбался, он смеялся надо мной!

Я его не застрелила. А еще говорят, что у меня нет чувства юмора.

Я нашла комнату с земляным полом и несколькими неглубокими могилами. Филипп дал мне его туда провести. И только тогда, когда мы стояли и смотрели на свежевзрытую землю, он повернулся ко мне:

— Анита?

— Тише, — сказала я.

— Анита, что происходит?

Он начинал вспоминать. Он будет становиться все более живым ближайшие несколько часов. День или два он будет почти настоящим Филиппом.

— Анита? — позвал он неуверенным голосом. Маленький мальчик, испугавшийся темноты. Он держался за мою руку, и рука его была настоящей. И глаза все те же чистые и карие. — Что здесь происходит?

Я привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. У него была теплая кожа.

— Тебе надо отдохнуть, Филипп. Ты устал.

Он кивнул и повторил:

— Устал.

Я отвела его к мягкой земле. Он лег на нее, и вдруг резко сел, хватая меня за руку и глядя испуганными глазами.

— Обри! Он…

— Обри мертв. Он тебя больше не обидит.

— Мертв? — Он осмотрел свое тело, будто только что его увидел. — Обри меня убил.

Я кивнула:

— Да, Филипп.

— Я боюсь.

Я поддержала его, растирая ему спину мягкими бесполезными круговыми движениями. Он обнял меня, будто никогда не отпустит.

— Анита!

— Тише, тише. Все хорошо, все хорошо.

— Ты хочешь положить меня обратно? — Он отодвинулся, чтобы видеть мое лицо.

— Да, — сказала я.

— Я не хочу умирать.

— Ты уже умер.

Он посмотрел на руки, сжал пальцы.

— Умер? — шепнул он. — Умер? — И лег на свежевскопанную землю. — Положи меня обратно, — попросил он.

И я положила.

К концу его глаза закрылись, лицо обмякло и стало мертвым. Он втянулся в могилу, и его больше не было.

Возле могилы Филиппа я упала на колени и зарыдала.

48

У Эдуарда оказался вывих плеча, перелом двух костей руки и укус вампира. Мне наложили четырнадцать швов. Мы оба выздоровели. Тело Филиппа перевезли на местное кладбище. Каждый раз, когда я там работаю, я прохожу мимо и здороваюсь, хотя знаю, что Филипп мертв и ему это все равно. Могилы нужны живым, а не мертвым. Они дают нам возможность думать о них, а не о том, что те, кого мы любили, гниют под землей. Мертвым безразличны красивые цветы и мраморные статуи.