Запретные цвета

Ее непоколебимое спокойствие поначалу страшно нервировало Нобутаки. Он подумал, что жена и Юити, вероятно, уже успели схлестнуться на любовном поприще. Правда, спустя некоторое время он понял, что опасения его были мнимыми. Ее непривычная манера скрывать от благоверного свои сердечные переживания — жена поступала так инстинктивно только в том случае, если и впрямь по-настоящему влюблялась, — была родной сестрой эмоций Нобутаки, вынужденного тщательно хоронить в своем сердце любовь по причине ее постыдности, ее горестности, ее безжалостности, ее запретности. Из-за этого в итоге Нобутака иногда оказывался во власти рискованного искушения: его так и подмывало посплетничать с женой о Юити; и если жена перехваливала красоту Юити, он впадал в беспокойство по поводу того, чем это занимается Юити по будням; и как заурядный муж, ревнующий к любовнику свою жену, он скверно отзывался о нем. Когда они прослышали о внезапном путешествии Юити, муж и жена сплотились еще крепче.

— Давай поедем за ними в Киото, — предложил Нобутака.

Как ни странно, жена сразу сообразила, в чем тут дело. С утра пораньше на следующий день они ринулись вслед за беглецами.

Вот при таких обстоятельствах супруги Кабураги столкнулись с Сюнсукэ и Юити в фойе гостиницы «Ракуё».

Юити заметил, как в глазах Нобутаки мелькнула тень раболепия. Его нотации утратили вес благодаря этому первому впечатлению.

— Ты, собственно, что думаешь по поводу своей секретарской должности? Где это видано, чтобы президент фирмы вместе с женой кидался на поиски сбежавшего от них секретаря? Ты уж поберегись! — Нобутака внезапно повернул голову к Сюнсукэ и продолжил с нейтральной учтивой улыбочкой: — Господин Хиноки, а вы еще тот искуситель, преуспели в своем искусстве!

Госпожа Кабураги и Сюнсукэ попеременно заступались за Юити, однако тот даже извинения не попросил, только бросил в сторону Нобутаки ледяной взгляд. Из-за гнева и волнения Нобутака не выдавил из себя больше ни слова.

Время близилось к ужину. Нобутака предложил поесть в городе, но все остальные сказались утомленными и не захотели тащиться по промозглым улицам. Тогда они поднялись в ресторан на шестом этаже и уселись вокруг стола. Госпоже Кабураги очень подходил шикарный клетчатый костюм в мужском стиле, а легкая усталость придавала ее лицу несказанный шарм. Цвет ее лица был чуточку подпорчен. Кожа ее была задрапирована белилами «гардения жасминовая». Счастье — это чувство легкого опьянения, легкого недомогания. Знал, знал Нобутака, благодаря чему лицо его жены приобрело такой лирический флер. Юити не мог не почувствовать, что все эти трое взрослых людей так беспечно могли свернуть с накатанной дорожки здравого смысла по его же милости, а теперь еще и пренебречь его персоной. И Сюнсукэ, который, например, без спросу умыкнул юношу невесть в какое странствие из конторы, где тот уже работал, хоть и временно. И супруги Кабураги, которые помчались вслед за ними в Киото, как будто они делали это каждый божий день. Каждый из них принуждал другого оправдать свой поступок. Нобутака, например, отговаривался тем, что приехал сюда, потому что об этом просила его жена. Если взглянуть разок холодными глазами на предлоги, которые собравшиеся выкладывали друг перед другом, то было видно, что звучали они уж больно неестественно. Нетрудно было заметить, что все четверо за этим столом, каждый в своем уголку, держались за одну тоненькую ниточку паучьего кружева.

От выпитого «Куантро» они захмелели. Юити воротило от позы Нобутаки — позы человека великодушного и с широкими взглядами; его воротило от мальчишеского тщеславия Кабураги, с которым тот похвалялся перед Сюнсукэ, прославляя свою супружескую почтительность, — именно по воле жены он нанял Юити личным секретарем и по ее настоянию якобы предпринял это путешествие.

В глазах Сюнсукэ, однако, эти диковатые признания казались правдоподобными. Он находил правдоподобным и то, что эти фригидные супруги, должно быть, пользовались хитростями ветреной жены для омоложения их брака.

Госпожа Кабураги была весьма обрадована вчерашним звонком Юити. Она верила, что причина его импульсивного отъезда в Киото, вероятно, была не в том, чтобы убежать от нее, а в том, чтобы убежать от Нобутаки. «Не могу понять, что на уме у этого мальчика. Вот почему он всегда кажется таким свежим. Когда бы ни взглянула, у него всегда красивые глаза! Какая юная улыбка!»

На другой земле Юити предстал пред ее очами в новом очаровании, и поэтическую женскую душу пронзило легчайшее вдохновение. Как ни странно, присутствие мужа придавало ей больше сил, чтобы смотреть на Юити. Сейчас она не испытала бы радости, болтая с Юити с глазу на глаз. В такие минуты она становилась беспокойной и раздражительной.