Запретные практики

– Я проконтролирую, в случае чего переведу, – заверила его довольная Люська и подмигнула Панкратьевой, после чего они с Гвоздевым отбыли в сторону ресторана.

– Эк вы всех разогнали, товарищ генерал! – удивилась Панкратьева.

– Это я умею, долго учился. Ну, а теперь рассказывайте, Анна Сергеевна, как живете, чем занимаетесь?

– Нет, лучше вы рассказывайте. Вы про меня уже всё знаете, даже с сыном познакомились, а я про вас ничего.

– Хорошо. Про работу мою вы в газете читали. А про остальное могу сообщить следующее. Живу один. С женой развелся давно, она в Италию замуж вышла. Там и проживает вместе с моей дочерью Машей. Дочку очень люблю. Мы ее долго ждали. Отношения у нас с бывшей женой хорошие, дружеские, бизнес у нее в России, поэтому с ребенком я вижусь практически регулярно на каникулах. Сейчас они всей семьей на Канарах, так что дочку вместо новогодних каникул я увижу только летом. Таким образом, у меня высвободилась куча свободного времени, и я отправился загорать и купаться вместе со своим младшим товарищем Гвоздевым. Мы с ним вместе работаем. Кстати, по званию я не генерал, а полковник. Бывший.

– Полковники бывшими не бывают, – резюмировала Панкратьева.

– Это точно. А все-таки, Анна Сергеевна, в каком бизнесе вы начальником и в какой конкретно должности состоите?

– Я заместитель директора в собственной фирме. Директором мой компаньон. Фирма у нас небольшая, но прибыльная. Около нефтепереработки крутимся.

– Ого.

– Ничего не «Ого». Нормально. Работу я свою не люблю. Я деньги люблю, которые за свою работу получаю. У меня принцип такой. Работать надо, чтобы жить, а не наоборот. А то многие прямо жить готовы на своей работе, причем забесплатно, как компаньон мой.

– А давно вы в разводе?

– С чего вы взяли, что я в разводе?

– Сами сказали, что женщина вы незамужняя. На мать-одиночку совершенно не похожи, значит в разводе.

– Официально с Фединым отцом мы в разводе уже пять лет.

– Ага! А не официально?

– А неофициально мы с ним расстались гораздо раньше. Если честно, только недавно поняла, что он всегда был мне чужим человеком.

– Это бывает, но сыну-то вашему он не чужой.

– Формально да, а фактически совсем чужой, даже очень, поэтому мы и не общаемся.

– И вы с тех пор вы одна? Как-то не верится.

– Правильно не верится, но подробности моей личной жизни вас совершенно не касаются. – Панкратьева возмущённо фыркнула. – Я ж не спрашиваю, что да как там у вас после развода с законной супругой.

– А я могу и рассказать, но, боюсь, это совсем не интересно. Главное, что в настоящий момент я свободен от каких-либо обязательств.

– Ещё скажите, что привиты и без блох.

– Разумеется! Физически здоров и крепок умом и телом. Но вы не ответили на мой вопрос.

– И не собираюсь. Главное, как вы говорите, что в настоящий момент я свободна от каких-либо обязательств, кроме долговых.

– Вы в долгах, как в шелках?

– Примерно, – согласилась Панкратьева.

– Поигрываете в рулетку или много пьёте?

– Ни то, ни другое, я живу не по средствам.

– Любите золото, бриллианты. – Он окинул её придирчивым взглядом. – Что-то не похоже, в ушах ничего не сверкает.

– Я слаба на недвижимость.

– О! Ну это скорее не недостаток, а достоинство.

– Недостаток у меня один – я очень скромная. Слушайте, полковник, вы ведете себя как настоящий Штирлиц, нет, даже не Штирлиц, а скорее шеф гестапо Мюллер. Всё уже разузнали как на допросе, пойдемте лучше купаться. Да! Кстати, а почему мы вас с вашим младшим товарищем в самолете не видели?

– Мы, Штирлицы, обычно незаметны глазу. Сливаемся с местностью. А допросил я вас специально в отсутствие детей и посторонних. Когда еще удастся в этой толпе нормально поговорить?

Оставшиеся дни перед Новым годом они провели все вместе, как правильно отметил Тимонин, в толпе. Купались, загорали, и к новогодней вечеринке Панкратьева стала и вовсе неотразима. Ведь ничего так не красит женщину как легкий загар, безмятежный отдых и хороший крепкий сон.

Вечеринка по-настоящему удалась. Было вкусно, пьяно и весело. Правда, Панкратьева слегка опасалась, что Люська может слететь с тормозов, напиться и к радости отдыхающих учинить свои любимые настольные танцы. Однако ее опасения оказались напрасными. Люська с Гвоздевым весь вечер дымили как два паровоза, и разговаривали почему-то об импрессионистах. Федька тоже времени даром не терял и охмурял хорошенькую девочку из Москвы, маленький Ванька ему изо всех сил помогал. Бегал за пирожными и соком. А Панкратьева танцевала с Тимониным все медленные танцы. Она чувствовала себя очень уютно и спокойно в его руках. Потом они с большим трудом запихнули разгулявшихся детей спать, пришлось даже разрешить им выпить немного шампанского, и пошли гулять к океану. Над океаном светила невозможно красивая Луна. Тимонин схватил Панкратьеву в охапку и поцеловал. Целовал он ее долго, со вкусом, и поцелуй этот Панкратьевой очень даже понравился.

– Виктор Иванович, – спросила его Панкратьева, когда они оторвались друг от друга, – у нас с вами, что, курортный роман?