Запретные чувства

— То есть вы сейчас общались через Изнанку? — уточнил мистер Сомбранотте. — А как это происходит? Вы слышите все-все мысли друг друга или только поверхностные? Сливаетесь сознаниями, как пчелы?

Я выпрямилась так, что хрустнул позвоночник.

Первая заповедь эльфов: не рассказывать посторонним об Изнанке.

Они просто не поймут.

— Мы не пчелиный рой. Каждый индивидуум слышит только свои мысли, — тем не менее сообщила я. Ничего секретного, никаких подробностей.

Отчего-то сделалось гадко при мысли, что дракон воспринимает меня как деталь единого организма, а не отдельную особь.

Возможно, привлекательную особь…

Захотелось его переубедить.

Тьфу, опять какие-то дурные мысли в голову лезут.

— Изнанка — всего лишь способ общения. Как мобильник, — я для наглядности повертела в руках круглую коробочку с крупным камнем.

Если бы со мной пытался связаться кто-то посторонний, в гладкой поверхности алмаза проступило бы его изображение.

Мы не сливаемся разумом со всеми подряд. Беседа на Изнанке — привилегия близких отношений. Как для людей посидеть с кем-то в халате и тапочках.

— Прошу прощения за мое неуемное любопытство. Я не хотел вас оскорбить! — выставив перед собой ладони, заявил дракон. Но мне за его быстрым отступлением чудилось раздражение. Словно он не узнал, что хотел. Но и не унялся так просто: — У вас так сильно посветлели глаза, словно радужка вовсе пропала. Кстати я слышал, что глаза Высшего мага могут еще и сиять как радуга… при определенных обстоятельствах. Вы же одна из Высших, не так ли?

Я поморщилась. Ох уж эти слухи!

— Нет, максимум наши глаза становятся полностью белыми. На этом все! — отрезала, не глядя на мужчину. — И я не Высшая. Мой дар так и не раскрылся.

Пожалуй, за неполные сутки мистер Сомбранотте узнал обо мне больше, чем все мои одноклассники и сослуживцы вместе взятые.

Грохнула входная дверь. Я от неожиданности слишком резко опустила вилку, в оглушающей тишине звон прозвучал похоронным колоколом.

— Где он? — рявкнул незнакомый голос из прихожей.

В столовую ворвался запыхавшийся, взъерошенный мужчина. Судя по комплекции — скорее всего, тоже дракон.

От него исходила настолько мощная волна отчаяния и ярости, что я невольно задрожала. Внешний щит дал трещину и чуть не развалился под напором чужих чувств.

К моему искреннему изумлению, мужчина рванул прямиком ко мне.

Кто знает, что бы он сделал, если бы мистер Сомбранотте не бросился ему наперерез. Схватил нападающего поперек туловища и приподнял, не крякнув. Кажется, он вовсе не заметил веса.

Я не отрываясь смотрела на незнакомца, сочувствуя ему и недоумевая: что я успела ему сделать, за что он меня так возненавидел? А из него плескалась именно она, чистая, незамутненная ненависть, направленная отчего-то именно на меня.

— Я чуял, что у тебя в доме один из них! — прохрипел гость, отчего-то переведя меня в мужской род. Костюм у меня, конечно, строгий, но рубашка не настолько скрадывает первичные признаки. — Отдай его мне! Я вытрясу из их сознания, где они держат Иллиру!

— Она не знает!

Дракон встряхнул визитера так, что у того клацнули зубы. По коже незнакомца пробежала рябь, и я с ужасом заметила, что часть ее покрылась чешуей. Виски, щеки, челюсть… Все признаки спонтанного оборота.

Он же не собирается перекинуться прямо здесь?! Одно дело дети, и совсем другое — полтора центнера взрослой туши.

— Ты в моем доме, Орвел! — внезапно рявкнула Раймонда, про которую все в суете и суматохе успели позабыть. — Будь любезен, сядь и веди себя прилично! Она такая же гостья, как и ты!

— Теперь вы покрываете пособника убийц? — зашипел тот, кого назвали Орвелом.

Он стремительно терял человеческий облик — ярость захлестывала его, превращая в настоящее чудовище. Не потому, что он обрастал золотистой чешуей, а потому что зверь брал верх. Я чувствовала это так же ясно, как ветерок, холодивший щеку из приоткрытого окна.

Искренне не понимая чем провинилась и как умудрилась досадить совершенно постороннему дракону, я инстинктивно проделала то, чего давно просило все мое существо.

Потянулась к нему мысленно и обняла, впитывая гнев, отчаяние и боль. Так, как могла бы наверное прикоснуться к собрату-эльфу на Изнанке… Только сейчас день, а напротив меня представитель иной расы, с которой я теоретически ну никак не могу взаимодействовать.

Тем более не могу представить себе, как проворачиваю подобный трюк, скажем, с матушкой. В первую очередь потому, что аналогичный эмоциональный выброс был бы равноценен для нее смертному приговору.

Треснувшие было щиты устояли и словно заново напитались посторонней энергией.

Орвел захлебнулся очередным протестом и уставился на меня круглыми глазами. То ли с ужасом, то ли со страхом.

— Что ты такое? — прошептал он. — И что со мной сделала?

— Ничего, — пожала я плечами, потому что действительно ничего не делала.

Ничего такого, что он сможет доказать другим.

Впитала эмоции? Что за бред! Такого даже менталисты не умеют. Подавить, заглушить — да. Заставить забыть — запросто. Но изменить существующее настроение на противоположное, тем более у дракона…

Невозможно.