Запретная дверь

Израйлев Сергей Львович, шестидесятого года рождения.

«Низкая дверь. Постучался в нее, подергал за ручку…» Последние два слова, зачеркнуты, и далее следует: «Нет, дверь без ручки, но на ее поверхности странные узоры».

Андрей съел два бутерброда и запил минералкой. Взял следующую историю болезни.

Соломатина Татьяна Тимофеевна, пятьдесят восьмого года рождения.

Андрей перевернул лист и наткнулся на карандашный рисунок.

Соломатина оказалась художницей и кропотливо зарисовала эпизод из своего сновидения.

Старая, полуразрушенная церковь. Рядом темное, кряжистое дерево с ветвями, похожими на рога. Под деревом черный бык с красными, горящими глазами. Бык нападал на Татьяну Александровну, сбивал с ног и кусал за колени. Артрит в тяжелой форме…

В кирпичной стене церкви выделялась дверь. Центр украшен спиралью, края — узорами в виде волн.

Дверная ручка отсутствовала.

Он сдал истории болезни и в раздумьях вернулся на седьмой этаж в отделение неврологии. До встречи с Анжелой оставалось четыре часа.

До катастрофы не больше пятнадцати минут.

8

Прежде чем отправиться к пациентам, он заскочил в ординаторскую, чтобы оставить там последний бутерброд. Пригодится на полдник. А вообще, нужно питаться более основательно, иначе и ему будет сниться протухшая рыба.

Мобильник на поясе заиграл тему «атака акулы» из «Челюстей».

— Мама, привет! — сказал он, открыв трубку.

— В общем, так, Андрюша! — как всегда затараторила мама. — Юбилей пройдет в кафе «Прима» в следующую среду. Так что ждем вас с Анжелой.

— Сколько вам? Ситцевая, что ли, свадьба?

— Ай-яй-яй. Такой молодой, а такой льстивый! Прекрасно знаешь — сколько.

— Извини, мам.

— Извинения принимаются подарками. Электрический чайник меня устроит.

Около секунды Андрей думал, стоит ли ей говорить. Не удержался:

— Мам, мы с Анжелой сегодня заявление подадим.

— Какое заявление? Неужели то, о котором я думаю?

Андрей подтвердил ее догадку многозначительной паузой.

— Господи, как я рада! — взвизгнула мама. — Это что же, зимой свадьба?

— Может, и раньше.

— Ну, Андрюшенька, сынок, сделал подарок старикам к юбилею!

— Ладно тебе, какие вы старики.

— Ведь так хочется с внучатами повозиться!

— Мама! Я могу и передумать.

— Молчу-молчу. Все, сынок, пока! Целую. Только отцу не говори, сама его огорошу.

Мама отключилась. Андрей с усмешкой убрал мобильный в чехол на поясе. Едва он отнял руку, как зазвонил телефон на столе.

— Алло?

— Мне Ильина. — Незнакомый женский голос.

— Это я.

— Здравствуйте. Шакина из отдела международных связей университета. Я звоню по поводу вашей поездки.

— Ох, простите, — вспомнил Андрей. — Сегодня же привезу анкету.

— Не торопитесь. Вы бы зашли документы забрали.

— Какие документы? — опешил Андрей.

— Свои на визу.

— Она готова? Так скоро?

— Нет. Вместо вас поступили бумаги на Ковальчука.

Андрея будто ударили, больно и неожиданно. Он уставился на бутерброд в руке, который не успел положить в шкафчик. «Остерегайся Кривокрасова, — всплыли слова Миши Перельмана. — Он злопамятный… Ему по силам испортить тебе жизнь до того, как вы расстанетесь».

Сразу вспомнился Ковальчук, впервые за два года появившийся в клинике и читающий истории болезни пациентов Андрея. Вспомнились его дрожащие руки, сконфуженный взгляд. От неожиданной догадки по внутренностям пробежал нехороший холодок.

Кривокрасов…

— Так вы зайдете сегодня? — поинтересовалась Шакина, озабоченная своими конторскими проблемами.

— Нет! — воскликнул в трубку Андрей.

Он выскочил из ординаторской, не помня себя.

В ушах отдавались удары сердца. Взор заволокла пелена. Пациенты в коридоре шарахались от разгоряченного врача словно от шаровой молнии. Кто-то, кажется старшая медсестра Наталья Борисовна, окликнула его, но он не обернулся.

Перельман был в кабинете один, что-то писал. Его карие удивленные глаза поднялись на Андрея, когда тот ввалился в дверь.

— Где он? — спросил Андрей, задыхаясь от волнения и гнева.

— Поехал в университет, — ответил Перельман. — Андрей, что случилось?

Ильин не ответил.

Он спустился на лифте на первый этаж. На улицу выскочил даже не переодевшись, прямо в белом халате. Ярость переполняла его. Кривокрасов собирался выдать исследования Андрея за свои и похвастать ими в Париже. И если сам автор отказывался подготовить доклад, то просьбу кафедрального гуру с готовностью выполнит Ковальчук.

Асфальт… асфальт под ногами мелькал. Прохожие не оборачивались на спешащего куда-то молодого врача, бормочущего что-то под нос.

На другой стороне дороги он увидел нужную маршрутку и ринулся к ней через проспект, не заметив красный сигнал светофора… Что произошло дальше, Андрей не понял. Кажется, он споткнулся из-за спешки. Потом над ним выросла темная громада, заслонившая солнце. При виде ее Андрей даже не успел почувствовать страх. Только сон, стершийся из памяти поутру, предстал во всех красках, драматизме и пугающих совпадениях.

С другой стороны улицы пронзительно закричала женщина. Взгляд инстинктивно дернулся в ту сторону… а затем на голову Андрея обрушился сокрушительный удар.