Заповедь

Мистер Роллинс хорошо знал свое дело. Он требовал, чтобы никто не смел щадить батраков. Но он многие годы сам был в их шкуре и знал, что у человека, каким бы крепким он ни был, есть предел возможностей. Преступить его — значило надорваться. А Роллинсу нужны были работники. Много работников! У него помимо плантации маиса на обширной территории были разбросаны фермы. К тому же он затеял хлопотливое строительство, а через год-два предстояло еще одно грандиозное дельце, связанное с итогами геологической разведки, которую он лично финансировал. И если риск оправдается, ох как много понадобится рабочих рук! Вел свое хозяйство мистер Роллинс умело, энергично используя все возможности, хоть мало-мальски сулящие прибыль. Этот чужак надеется увезти отсюда свой заработок. Но Роллинс постарается, чтобы этого не случилось. Он не терпит, когда деньги уплывают из его рук и знал не одного такого работягу, что не пьет, к женщинам в долину не спускается, каждое песо считает. Но он видел, чем это в конце концов заканчивалось. Жить здесь такой жизнью можно два-три, ну, от силы четыре месяца, а потом непременно следовал срыв, потому что человек не может жить только мечтой. Наступал день, когда он терял веру в свою звезду, надежды представлялись зыбкими, — и он напивался. А потом неумолимо так и чередовалось: целую неделю — отчаянная работа, а в получку — жестокая гульба, когда за ночь ничего не оставалось от заработанного. И с этим горцем случится то же самое. Сегодня выдача зарплаты, посмотрим, как он себя поведет.

Еще задолго до прибытия сейфа с деньгами появлялся фургон, разворачивался прилавок, тесно уставленный бутылками, сигаретами, платками, серьгами, и начинались атаки на батраков, щедро предлагался товар в кредит. Мало кто догадывался, что и фургон принадлежал самому Роллинсу, и танцовщица, исполнявшая на помосте мексиканскую румбу, не подозревая об этом, также работала по контракту с ним.

Когда мистер Роллинс и его дочь Вирджиния подъехали к площадке, там уже вовсю играл граммофон, и танцовщица, ловко приподнимая юбку, выделывала соблазнительные па. Вирджиния, навстречу которой поспешил Аурелио, чтобы почтительно помочь сойти с коня, отрицательно покачала головой: ей сверху лучше видно, да к тому же, будучи на коне среди этих батраков, она как бы и не среди них. Мистеру Роллинсу не по душе наезды сюда Вирджинии. Но какие развлечения могут быть в этой мексиканской дыре? Пусть посмотрит танцы.

Роллинс окинул взглядом очередь, что выстроилась к старику-кассиру, сидящему за вынесенным из конторы столиком. По бокам его, отбрасывая тень на переносный плоский сейф, замерли охранники. У Роллинса нет опасений, что батраки вздумают ограбить кассу, но охранники с винчестерами, направленными на толпу, — это хорошо. Они подчеркивают силу, власть мистера Роллинса. Хозяин с удовольствием отметил, что, получив на руки деньги, батраки направлялись к фургону, откуда призывно разносились музыка и возбужденные возгласы.

На пороге конторы Роллинс оглянулся. Кричал этот странный горец Мурат. Он не понимал, что ему объяснял кассир, и звал Франца:

— Скажи, что он тут?..

— Он коворит, — терпеливо перевел немец слова кассира, — что это есть оплата твой труд минус аренда... отсюда надо... айн доллар... фюнф унд цванциг цент абциен... Как это? — обратился он к Николаю.

— Вычесть... Отнять...

— Я, я... Да. Отнять, — подтвердил Франц.

Мурат навис над кассиром, резко спросил:

— Отнять? Зачем отнять?!

Франц положил ему на плечо руку, пояснил:

— Ты носишь эта рубашка, ты взять мачете. На ногах сопатос. Все это — кредит.

До горца наконец дошло, почему из его зарплаты вычли сумму. Дальнейшие его действия поразили Роллинса. Мурат сорвал с головы сомбреро, бросил на стол перед кассиром, яростно выдохнул:

— Сомбреро! — скинул с ног босоножки на толстой подошве, положил их на стол рядом с сомбреро. — Сопатос! — поверх них бросил мачете и поспешно, всей пятерней, перегнал костяшки счетов вправо, закричал озадаченному кассиру: — Забирай все свое! Забирай! Мурату деньги нужны! Деньги!

Один из охранников стволом винчестера смахнул со стола на землю вещи горца. Мурат поднял их и вновь бросил на стол:

— Давай деньги!

Франц озабоченно наклонился к горцу, пояснил:

— Но это совсем мало!

Охранник вновь сбросил вещи на землю, направил винчестер на горца. Мурат в ярости кинулся на него. Таймураз обхватил друга за талию, потащил в сторону.

— Не надо, Мурат. Он еще выстрелит!

— Не связывайся с ними, Мурат, — бросился к горцу и Николай.

Но разве можно было удержать Мурата? Гневно сверкая глазами, он вновь водрузил вещи на стол.

— Деньги давай! — весь напрягшись, он стоял, готовый в любую секунду вцепиться в обидчиков-грабителей.

Неожиданно кассир улыбнулся, презрительным жестом двинул по столу две монеты к горцу:

— Тейкет!

Мурат схватил деньги и, довольный своей маленькой победой, отошел от стола. Босой, без рубашки, он гордо посмотрел вокруг, показал всем монеты:

— Мои деньги хотел украсть, гяур!

Роллинс засмеялся. Из-за денег этот парень на смерть пойдет. Сумасшедший! Хозяин шагнул в контору.