Заповедь Варяга

Они вошли в кабинет Шункова. Подполковник взял стоявшую на столе бутыль, разлил спирт по стаканам.

— Поехали! — и вылил спирт в широкую глотку. Поморщившись, ткнул вилкой в огромный ломоть сала. Рафик даже не взглянул на предложенный ему стакан со спиртом. — Только пойло в этой дыре и спасает, да вот еще любовь к своей работе, а так бы уже давно загнулся от тоски. А какая хандра здесь будет зимой! Мороз, ветер! — Подполковник энергично заработал челюстями. — Оказывается, суки и блатные не переносят друг друга, — сделал удивленные глаза Шунков. — Как только ты заперся в бараке со своей красотулей, тут пошла такая резня, что не приведи господи! Посшибали друг другу рога, кого-то замочили, кого-то втоптали в бетонные дорожки, в общем, было на что посмотреть. Признаюсь тебе, Рафик, они меня разочаровали. Да это не паханы, а просто шайка каких-то разбойников! — Подполковник Шунков откусил еще кусок сала. — Так они совсем разучатся уважать друг друга.

— Ты подстроил это!

Подполковнику Шункову было известно, что для Рафика это был второй «сучий» лагерь. В первом он скоро установил привычные воровские порядки. И действовал решительно и беспощадно.

— Я этого и не скрываю, — удивленно отреагировал подполковник. — Терпеть не могу двоевластия. На зоне должен быть один хозяин!

— Придет время, и я убью тебя! — жестко поклялся Рафик.

Откровение бывшего товарища не отбило у Глеба Шункова аппетита — он продолжал смаковать сало, неторопливо пережевывая каждый кусочек мощными челюстями.

— А почему бы тебе не сделать этого прямо сейчас? — поинтересовался он с заметным воодушевлением, будто бы речь шла о какой-то невинной шутке. — Стукни меня по затылку чем-нибудь тяжелым, никто не услышит.

Молчишь… То-то! Ты мне кланяться должен, что я тебя от бесчестья спас, а ты еще грозишь! Ты даже не представляешь, что в лагере-то делается. Сук-то здесь в четыре раза больше! Кто сопротивлялся — закололи, а кто не мог — юбку напялили!

Для настоящего мужика это хуже смерти… А теперь иди!

У вышки стоял молодой солдатик и крепко сжимал в руках «АКМ». За прошедшие сутки он успел насмотреться такого, что воспоминаний хватит на всю жизнь. Наблюдая за чужой смертью, он теперь явственно представлял собственную — в образе оскалившегося зэка с заточкой наперевес. Рафик уверенно зашагал к своему бараку. Рука привычно покоилась в кармане, пальцами он ощущал остроту лезвия, — просто так он не умрет, а непременно заберет с собой в жаркое пекло парочку сук. Его встретил Вован, старинный кореш, с которым им приходилось чалиться вместе еще в Республике Коми.

— Где ж тебя носило-то? — подскочил он к Рафику. — Суки нам погром хотели устроить, кое-как отбились! Окружили наш барак со всех сторон и с дрынами наперевес стали через окна вламываться. Мы из барака-то выскочили и на них. А сучары окружили некоторых наших и кольями закололи. Их-то раза в четыре больше! Вон, посмотри, — показал он правое предплечье, рассеченное едва не до кости. — С Пятаком схватился. Он меня финкой, а я его заточкой уделал. В самое горло.

— Из наших кого замочили? — угрюмо спросил Вафин.

— Пятерых… В холодной сейчас лежат… Тут такие столпы за одну только минуту рушились, что земля дрожала. Вон посмотри на Стася, — показал Вован глазами в сторону зэка лет пятидесяти, известного на всю Россию вора, — фаловали его… Но троих он зарезать сумел, — в голосе Вована прозвучало уважение.

Их взгляды невольно остановились на проходящем зэке. Он напоминал русскую борзую — такой же тощий и сгорбленный. Обреченность четко запечатлелась на его лице. Совсем не нужно было слыть прорицателем, чтобы утверждать, что при переводе в другой лагерь вчерашнего авторитета бросят не только на полы, но даже еще ниже.

— А как Варяг? — осведомился Рафик.

— Законный — молодец, если бы не он, нам бы всем хана! — убежденно проговорил Вован. — Молодежь-то зашугалась, по углам попряталась. А он перышко взял да на сук выскочил. Одного сразу заколол, а другого, когда его в круг взяли! Ну, тут мы подскочили с Кощеем, отбили его… А так не знаю, что и было бы.

— Где он сейчас? — с заметным облегчением спросил Вафин.

— В своей биндюге, — протянул Вован. — Ты бы его, Рафик, не тормошил, — остановил он блатного. — Потом потолкуешь. Он всю ночь не спал, только что лег.

— Хорошо, нам будет о чем поговорить, — согласно кивнул Рафик, чувствуя, как постепенно начинает восстанавливаться душевное равновесие, пошатнувшееся в тот самый момент, когда Шунков сказал ему о смерти Варяга.

Хороши шуточки…

***

Рафик пришел вечером, как и обещал. Поздоровавшись с Варягом, он достал из кармана бумажный пакетик, бережно развернул его и, зажав одну ноздрю, с аппетитом вдохнул в себя «дурь». По его перекошенному лицу было видно, что внутри у него все засвербело и грозилось вырваться наружу шумным чихом. Но нет, сумел себя пересилить и теперь, расслабившись, получал удовольствие.

— Что ты на все это скажешь? — спросил Варяг.

— Знакомо мне это, Варяг, — отвечал Вафин. — На моей памяти второй такой случай.

— Вот как? Расскажи! — заинтересовался смотрящий.