Записки успешного манагера

Никто, конечно, не поверил, и реставраторам было приказано вывернуть карманы на наличие чего-нибудь острого или режущего. Ничего не подозревающий Чайка достал из левого кармана кошелек и ножичек самодельного изготовления.

— Та-а-ак, — протянул милиционер, — а нож нам зачем?

— Золото резать, — невозмутимо сказал Чайка.

— Какое золото?

— Для икон.

После этого товарищи скрутили Чайку и его друга, вызвали по рации подкрепление и отвезли в участок, где и составили протокол, в котором написали, что Чайка Алексей и Горин Дмитрий задержаны по подозрению в вооруженном ограблении с целью похищения вытяжки и контрабанде икон.

— Ты что, не мог им объяснить, что иконы реставрируешь? — спросил Пробин.

— Я объяснял, а они сказали, что один бомж им вчера тоже втирал, будто он не бомж, а артист драмтеатра, который просто вживается в образ, — оправдывался Чайка.

— Ну, хорошо, что все закончилось благополучно, — весело сказала Мимозина. — Предлагаю тост: за любовь.

— А любовь при чем? — спросил арт-директор.

— Просто, ни при чем, — ответила Мимозина.

Пробин взял в левую руку кусочек сыра, выдохнул и залпом опрокинул рюмку коньяка. Все остальные последовали его примеру, кроме Швидко, который сказал, что сегодня пить не хочет.

Выпили коньяк и уставились на Мимозину.

— Та-а-ак, и как это называется? — ехидно спросил технический дизайнер.

— Не понимаю, — недоуменно сказала Мимозина.

— А понимать нечего. Это не коньяк, это чай разбавленный, — проговорил коммерческий директор.

Все повернулись и дружно посмотрели на Швидко.

— Я?!! Не пил я ваш коньяк! — возмутился тот.

— Кроме тебя некому, пьянь безобразная! — рявкнул арт-директор.

— Да крест на пузе не пил. На фига он мне сдался? К тому же бутылки были запечатаны.

— Ну, ты их мог распечатать и аккуратно закрыть снова.

— Да ну вас всех, охренели вконец, — бросил Швидко и выскочил из студии.

— Пускай идет, алкоголик старый, — сказал арт-директор.

— А может, он на самом деле не пил? — предположила жена Чайки.

— А это мы сейчас выясним… — И Мимозина побежала куда-то звонить.

Через минуту она возвратилась и объявила, что Швидко действительно не виноват, производители коньяка сами налили туда чай, поскольку решили, что нам для съемки бутылок настоящий дорогой коньяк совершенно необязателен. Решили позвонить Швидко и просить его вернуться. Швидко взял трубку только с пятого раза, выслушал извинения Мимозиной и сказал, что ноги его не будет в студии, пока перед ним не извинится сам Мишкин. Мимозина протянула трубку Мишкину. Арт-директор надулся, сжал губы, но извинился. Швидко явился через пятнадцать минут с двумя бутылками хорошего, настоящего коньяка. Все возрадовались и напились до чертиков. Последнее, что я помню, — гневное лицо мамы.

День сорок пятый

Утром всем семейством повезли братца на призывной пункт. Папа несколько раз повторил Армену, к кому надо подойти. Братец сказал, что он не кретин и все сделает как надо. Сели ждать его в машине. Ждали целый час. Папа за это время выкурил полпачки сигарет, мама прожужжала мне все уши по поводу того, в каком состоянии я вчера вернулась домой, а я на нервах сгрызла все ногти. Наконец из здания вышел сияющий от счастья братец, сел в машину и радостно объявил:

— Я в Морфлоте служить буду!

— В каком Морфлоте, что-то я не понимаю. Где у нас в Харькове море? Ты подходил к коменданту? — спросил папа.

— Не, — ответил братец. — Я там встретил классного парня, он сказал, что лучше всего служить в Морфлоте. Там и кормят хорошо, и не напрягают особо, а в Харькове только стройбат, который дачи строит всяким дядькам богатым.

— Господи, — вздохнула мама и схватилась за сердце.

— Ты идиот, какого хрена я платил пятьсот долларов?! — заорал папа.

Братец всхлипнул и промямлил, что он не виноват, просто очень уж ему захотелось в Морфлоте послужить.

— А в каком городе? — поинтересовался папа.

— В Днепродзержинске, — ответил Армен.

— Но ведь там моря нет, — удивилась я.

— Нет, но сначала надо там послужить месяца два, а потом тебя отправляют в море. Мне так пообещали, — проговорил братец.

Папа схватился за голову и побежал к своему знакомому. Знакомый пожал плечами и сказал, что не может ничего сделать, поскольку Армена уже внесли в список призывников, которые едут в Днепродзержинск. Отдал папе четыреста долларов, а стошку оставил себе в качестве моральной компенсации. Сели в машину и поехали домой. По дороге завезли меня на работу.

Завтра к нам приезжает Урсула. Вот интересно будет посмотреть, никогда в жизни не общалась с английскими дизайнерами.

Арт-директор выдал мне эскиз, который переделал в соответствии со вчерашними требованиями. Отправила его Грачу и написала, что мы выполнили все их пожелания, но копирайта нашего на таком гадком сайте мы никогда не поставим.

Не очень-то и хотелось, — ответил Грач.

Нам тоже, — не успокоилась я.

Буквально через минуту позвонил их дизайнер и сказал, что эскиз ужасен и не идет ни в какое сравнение со всеми остальными.

— Но ведь вы именно на этом настаивали! — удивилась я.