Записки уголовного барда

Приговорка была фирменным «лейблом», и в лагере иногда его потихонечку передразнивали. Полностью произносил он ее только в особых случаях. «Вот так это дело, само дело ебиомать...» В разговоре же в качестве связующего звена применял в сокращенном варианте — «самдел ебиоть...» Но что более всего удивительно — только в разговоре с заключенными или работниками колонии — не важно, женщины это были или мужчины. Даже в присутствии прокурорских чинов и вышестоящего начальства. И никогда — в присутствии родственников, приехавших на свидание, или других вольных лиц, не имеющих отношения к колонии.

— Вы вдвоем прибыли? А третий где? — спросил он, перелистывая личное дело.

— В тюрьме остался. Его, наверное, на другую зону отправят, — ответил Толя.

— Так... профессии какие есть? Если есть, пусть родственники, вот так само дело, документы пришлют.

— Да какие профессии: я — музыкант, он — директор, — улыбнулся я.

— Это не профессии. Здесь — не профессии. У вас ведь иск, так? Погашать как будете? Что-то погасили уже?.. Статья с конфискацией?.. Так... Ага, понятно, — бормотал он себе под нос, листая дело, — так...самдел ебиоть...вину не признаете? Так?

— Так.

— Конечно, не признают, хе-хе. Конечно, ничего погашать не хотят. Чтоб такой иск гасить, надо работенку высокооплачиваемую иметь. У нас тут где самые высокие заработки? — мелко посмеиваясь, вмешался в разговор Дюжев. Все это время он сидел молча и внимательнейшим образом, улыбаясь, разглядывал нас обоих.

— Кажется, на разделке? Или в лесоцехе? — картинно повернулся он к сидящему рядом майору добродушного вида с проседью на висках. Майор улыбнулся и молча кивнул.

— Вот, начальник производства, майор Пентегов, вас устроит на самые высокооплачиваемые должности, — продолжал ехидничать Дюжев.

— Да мы, в общем-то, на теплые места и не рассчитываем. Куда поставите — там и хорошо. Нам везде хорошо, — в тон Дюжеву ответил я.

— Было хорошо, — поправил Дюжев.

Повисла глупая пауза.

Первым ее нарушил Нижников:

— Ну, вот так это само дело ебиомать... У нас тут производство большое. Летом сплав. Зимой разделка. Лесоцеха свои. Пилим, само дело... Погрузка в вагоны. По всей стране. Вот так, ебиоть, отправляем.

Далее он стал рассказывать о производстве, о нормах, о трудовых подвигах и местных «стахановцах», которые ударным трудом заслужили досрочное освобождение и вместо того, чтобы «прохлаждаться здесь до звонка, ушли, вот так само дело ебиомать, досрочно...».

Потом говорил Пентегов. Следом — замполит Филаретов. За ним — еще кто-то. И так, в незаметно для всех потеплевшей атмосфере пришли к самой важной теме — клубу. И что представляет собой этот клуб в понимании лагерной администрации.

— Самодеятельность у нас, вот так это дело, хорошая. Вокально-инструментальный ансамбль есть, хор, народные инструменты, само дело... Но только тем, кто уже поработал на производстве год-два... Зарекомендовал себя с хорошей стороны. Доказал трудом, вот так это дело ебиоть...

Нижников обвел глазами всех присутствующих.

— Правильно я говорю?

Присутствующие закивали. Дюжев сидел неподвижно, с той же ухмылкой, сложив руки в области пупа.

— А песни, эти, которые ты пел на магнитофон, вот так это само дело, — не те песни. Надо русские народные, трудовые, а не то что, ебиоть, в ресторанах там или где... А здесь это — нет...

— Нет, почему же, можно, здесь тоже поют. Вон, в изоляторе. Еще как поют, хе-хе, — заметил Дюжев. — Пожалуйста, пой. Каждой песне — свое место.

— В общем, так, — после нескольких незначительных вопросов ко мне и к Собинову начал подводить итог Нижников, — для начала определяем вас на разделку в 101-ю бригаду. Вот сидит ваш начальник отряда — капитан Грибанов, прошу любить и жаловать, как говорится, вот так это дело. — Повернувшись лицом к капитану, он хлопнул ладонью по столу.

— Принимай обоих. Парни здоровые, на разделке такие нужны. Поработают, мускулы накачают... так это дело... А потом можно и про клуб подумать. И работу другую, понимаешь, вот так это дело, само дело ебиомать.

Нижников приподнялся над столом. Все поняли — разговор окончен. Распределение тоже. Мы встали.

— Все понятно. Разрешите идти?

— В коридоре подождите. Нечего по зоне шляться. В карантин вас отведут, — вдогонку приказным тоном проговорил Дюжев.

— Так... Никуда не выходить. Ждите в коридоре, — первый раз за все время подал голос Грибанов.

Мы вышли на крыльцо и закурили.

— Ну, шило... Так я и знал. Как минимум полгода придется стреляться на этой ебаной разделке, — мрачно изрек Собинов.

— А как тебе начальник отряда? — спросил я.

— Как шавка подлаивает Дюжеву. По вйду — недалекий. Мне так кажется. Но рыть землю сейчас начнет всеми копытами — хозяин дал добро.

— Хорошо хоть, вместе в один отряд, так полегче все же. Хоть общаться будем по-человечьи. Чувствую, Грибанову это не очень понравилось. Будут нас разбивать, наверное.

— Вряд ли. Если бы хотели — могли это сделать прямо сейчас, — выпустил дым Толя. Вряд ли. А отрядник? Отрядник, как хозяин скажет, так и сделает. Надо к Нижникову подход искать.