Записки учителя фехтования. Яков Безухий

И тут все увидели с изумлением, смешанным со страхом, как шестьсот человек бросились вперед, чтобы атаковать десять тысяч; однако, прежде чем атакующие доскакали до противника, из-за неровности земли, размытой зимними дождями, их ряды расстроились, так что при первом же движении русских уланов они поняли, что сопротивление бесполезно, и, показав спину, обратились в бегство; однако рытвины, из-за которых при атаке смешался строй, стали еще большим препятствием при отходе. Уланы с пиками наперевес преследовали егерей, догоняли их в низинах, и те падали, летели вместе с лошадьми через голову и смогли перегруппироваться лишь под прикрытием огня 53-го полка. Один только Мюрат, окруженный шестьюдесятью офицерами и рядовыми конниками, держался хорошо и, по-прежнему с саблей в руках, прорвался через массу вражеских кавалеристов, гуща которых вокруг него была настолько плотной, что казалось, будто они преследуют именно его. Во время всей этой неразберихи его ординарец дважды спасал ему жизнь: один раз — сразив пистолетным выстрелом солдата, вознамерившегося пронзить Мюрата пикой, в другой раз — заколов кинжалом всадника, уже занесшего над головой Мюрата саблю. Внезапно русские уланы обратили свой взгляд на высоту, где на расстоянии не более чем в несколько сотен шагов от них, в окружении всего лишь нескольких егерей-гвардейцев расположился император, и пиками стали пробивать себе дорогу; вся армия пришла в ужас, двести стрелков вмиг переменили направление движения; Мюрат, а вместе с ним несколько храбрецов, проскакали через их ряды, точно стрелы, пущенные из лука, и, обогнав их, выстроились у подножия возвышенности; конные егеря спешились и с карабинами в руках окружили Наполеона. Мюрат сам взял в руки ружье и выстрелил. Это неожиданное сопротивление остановило уланов; ружейная стрельба усилилась; тем временем беглым шагом прибыла дивизия Дельзона; по пути ему попались тысяча пятьсот или тысяча восемьсот уланов, неожиданно оказавшихся перед необходимостью принять бой. Но вместо этого уланы развернулись и помчались прочь; однако на полпути они столкнулись с двумя сотнями французских стрелков, которые оказались одни между двумя армиями и которым пришлось расплачиваться за всех.

В какой-то миг все решили, что эти двести храбрецов пропали, как вдруг из кольца окружения, почти скрывавшего их от глаз наблюдателей, раздалась плотная ружейная стрельба и одновременно стали видны ее разрушительные последствия: ясно было, что эти храбрецы не пали духом. Быстрым маневром оба капитана перестроили батальон в каре, в четырех направлениях ощетинившееся железом и извергавшее смерть; в свою очередь уланы бросились на него с остервенением; поэтому смертоносный батальон стал отступать с боем, пока не вышел на позицию, изрытую промоинами и поросшую кустарником. Уланы, по-прежнему обступавшие батальон со всех сторон, стали его теснить и попытались к нему приблизиться; но дорога, по которой следовали русские, была покрыта телами убитых и раненых, а вокруг бегало более двухсот лошадей без всадников. Русские упорствовали, они путались в кустарнике, спотыкались в промоинах; ружейная стрельба не прерывалась и велась столь упорядоченно, что стало ясно: батальонное каре по-прежнему в полном порядке и продолжает сражаться; в конце концов уланам надоело вести бой, в котором все шансы были против них, так что они повернулись к каре спиной и присоединились к остальным полкам, которые пребывали, как и наши полки, в неподвижности, оставаясь зрителями этого странного поединка; вслед уланам раздался последний залп, и вся наша армия как один человек испустила крик облегчения, увидев, как горстка людей сумела благодаря своей собственной храбрости постоять за себя и спаслась столь невероятным и чудесным образом.

Наполеон, сыграв свою роль в военном спектакле и забыв о недолгой опасности, которой он подвергался, послал адъютанта спросить, в каком корпусе состоят эти две сотни храбрецов; адъютант сообщил их ответ:

— В девятом, сир, и все они из Парижа.

— Передайте им, что все они храбрецы, что каждый из них заслуживает крест Почетного легиона и что им выделяется десять наград, которые они сами распределят между собой.

Это сообщение было встречено возгласами: «Да здравствует император!»

Но все происшедшее выглядело всего лишь игрой на фоне начавшегося настоящего сражения; дивизия Брусье построилась в двойные полковые каре и под прикрытием артиллерии двинулась прямо на врага, в то время как итальянская армия, три дивизии графа Лобау и кавалерия Мюрата нанесли удар по главной дороге и лесу, о который опирался левый фланг русских. Через два часа все выдвинутые вперед позиции противника были в наших руках, а сам он отступил на другой берег Лучесы; все следовали примеру двухсот стрелков и старались действовать наилучшим образом, особенно Мюрат, которому хотелось загладить недавний промах, так что он буквально творил чудеса.