Записки сумасшедшего следователя

В общем и целом, его версия событий вызывала доверие. Опер из отделения, принимавший заявление об изнасиловании от Юли, мне потом рассказывал, что после того, как формальности были закончены, он по просьбе заявительницы угостил ее сигареткой, и пока они курили, сочувственно спросил девушку, деликатно выбирая выражения: «Скажи, а он у тебя первый?» В ответ небесное создание выдохнуло ему в лицо сигаретный дым и пропело: «Да ты что, дядя, у кого ж теперь в шестнадцать лет первый?» (Кстати, такое повторялось сплошь и рядом. За пару дней до этого я была вызвана на происшествие – изнасилование. Увидела в отделении худенькую и бледную четырнадцатилетнюю потерпевшую, похожую на воробышка. Она рассказала, как трое здоровых парней затащили ее в квартиру одного из них и несколько дней насиловали, а завершила рассказ словами: «Я в принципе-то не возражала, просто мне после аборта нельзя, я им говорила об этом, а они все равно...»)

Марат трясся от холода и от страха и все время спрашивал меня, что же ему теперь делать? В тот день, когда я пришла его допрашивать, ему надо было оформлять документы на командировку в Чехословакию; естественно, его начальство было не в восторге от того, что вместо оформления документов он просиживает штаны в кутузке. Кроме того, он с ужасом представлял себе, что скажут обо всей этой ситуации его родители, и к концу допроса у него появилась спасительная мысль: а что, если он женится на этой Юле?

Я вышла из камеры в коридор, где сидела Юля, и не успела еще и рта открыть, чтобы пригласить ее на очную ставку, как Юля задала мне неожиданный вопрос: работают ли по субботам исполкомы? Я недоуменно спросила, зачем ей это? «Получить разрешение на брак – я ведь несовершеннолетняя». – «С грязным насильником?!» – не удержавшись, уточнила я. «Ну, все было немножко не так, как я рассказала...» – замялась Юля. Тут уж у меня отпали последние сомнения в искренности Марата. Я вернулась в камеру и написала постановление об освобождении Марата из ИВС.

Однако надо было проверить показания Марата в части своднической деятельности бармена из «Кубика Рубика». Только по молодости лет мне могла прийти сумасбродная идея – смоделировать в баре ту же ситуацию с участием Марата, и если бармен снова предложит Марату девочку, взять его с поличным на сводничестве и заодно добиться от него показаний о том, что Юля в тот вечер не случайно забрела в бар, а является постоянной его посетительницей. (Господи, мне бы сейчас те мои проблемы! Переться на край света в выходной день, для того чтобы прекратить очевидное дело...)

Мы обсудили предстоящую операцию с уголовным розыском отделения, я сказала Марату, куда ему надо будет прийти на следующий день и что делать. Марат горячо согласился. Он был в таком состоянии, что, думаю, согласился бы с риском для жизни внедриться в сицилийскую мафию, лишь бы оказаться подальше от Юли, камеры и уголовного дела.

Юлю я тоже предупредила, что ей надо на следующий день прийти не в исполком за разрешением на брак, а в отделение милиции для проведения следственных действий (на случай, если все пройдет успешно, бармен расколется и надо будет проводить между ним и ней очную ставку), и отправила домой.

Пока я утрясала все формальности, оказалось, что уже первый час ночи. Юля ушла уже давно, Марат был отпущен час назад. Меня любезно согласился подвезти до дому на своей машине знакомый помдеж. Когда мы с ним вышли из РУВД, из-за угла, опасливо оглядываясь, ко мне подкрался... Марат. Я удивилась: «Господи, что вы здесь делаете?» – «Елена Валентиновна, – умоляюще залепетал он, – пожалуйста, увезите меня отсюда с собой!» – «Куда?!» – «Хоть куда-нибудь, хоть за угол, но только, можно, я уеду с вами?» При этом у него не попадал зуб на зуб. «Да в чем дело?!»

Наконец Марат рассказал, что когда он вышел из милиции, к нему подскочила терпеливо ожидавшая его Юля. Она бросилась ему на шею и как ни в чем не бывало предложила: «Поехали к тебе!» У него же еще слишком были свежи воспоминания о камере с бомжами, в которой он оказался по ее милости, но он нашел в себе силы не стукнуть ее, а, с трудом освободясь от ее объятий, вежливо намекнул, что уже поздно и что ее ждет мама, а сам попытался тихо улизнуть. Юля, однако, настаивала и шла за ним как приклеенная.

Обернувшись, я действительно увидела маячившую в отдалении Юлю. Я подошла к ней и спросила, почему она еще не дома? Юля откровенно сказала мне, что она хочет к Марату. У меня все это не укладывалось в голове. Увидев, что Марат воспользовался тем, что Юля отвлеклась на меня, и сбежал, я не стала воспитывать «потерпевшую» и тоже уехала.