Записки провинциального священника

А храм живет! Храм возрождается! Коля пишет иконы, прекрасные иконы! Некоторые из них я уже освятил, и они заполнили зияющие ниши в иконостасе. Арсений Елагин работает на лесах у западной стены храма. Она закрыта пленкой. Елагин хочет раскрыть ее и представить свою фреску людям, как только она будет полностью завершена. Общая композиция, конечно, согласована со мной. Убедившись в соответствии его письма принятым канонам, я предоставил Арсению полную свободу. В этой работе его мятущаяся душа, стремление выйти «за рамки искусства» нашли, по-моему, идеальное выражение. Он перестал пить. Изменился сам его облик. Походил он теперь не на богемного художника, а на благочестивого, смиренного монаха.

Храм благоукрашается, приход живет, власть имущие словно забыли о нас. И все-таки чувство тревоги не покидает меня. Никак не могу отделаться от ощущения, что некто незримый тайком следит за каждым моим шагом и готовит для меня западню. Особое беспокойство испытываю я, отправляясь на требы. Тут подстроить ловушку проще всего. У меня даже вызывает удивление, почему он, мой тайный враг, не спешит воспользоваться такой возможностью. Конечно, интуиция до сих пор не обманывала меня. Но разве могу я отказаться пойти к умирающему человеку, что бы ни говорила мне она?!

23 декабря

Вчера после литургии ко мне подошла пожилая интеллигентного вида женщина в шляпке, в красивом пальто и, смутившись, спросила:

— Батюшка, не могли бы вы посетить мою больную сестру и крестить ее?

— Конечно.

— Можно это сделать сегодня?

— Далеко живет ваша сестра?

— Полчаса езды на автомобиле. Машина будет. Об этом не беспокойтесь. Когда бы вы смогли поехать?

— Через час.

В назначенное время я вышел из храма. Машины пока не было, но на некотором удалении у тротуара стояла черная «Волга» с «мигалкой» и антенной для радиотелефона.

«Так, так, так... — подумал я, — это уже интересно. Когда будут брать? Неужели сразу около храма?»

Из «Волги» вышел мужчина атлетического сложения с короткой стрижкой и направился ко мне.

— Приказано доставить вас до объекта, — по-военному отчеканил он.

— До какого объекта?

— Мне сказали, что вы в курсе.

«Конечно, в курсе, — подумал я, — о чем тут спрашивать? Ясно, до какого».

— Не проще бы было пешком пересечь площадь?

— Да, сюда было бы удобней, — ответил мужчина.

— Значит, нам в другое место?

— В другое.

— Ну, что ж, поехали.

К моему удивлению, мужчина оказался в единственном числе. Я почему-то думал, что арест обычно совершают несколько человек.

Водитель включил сирену, в чем, по-моему, не было никакой необходимости. Во-первых, улицы города были полупустые, а во-вторых, развить сколько-нибудь приличную скорость по дорожным колдобинам Сарска все равно было невозможно. Водитель молчал. И хотя любопытство мучало меня, вопросов я не задавал, полагая, что в данной ситуации это не принято.

Машина выехала на дорогу, ведущую к областному центру, а затем свернула с нее. Миновав охраняемые ворота, мы оказались в дачном поселке. Глядя на комфортабельные особняки, я невольно подумал: «Неплохо устроились и великолепно замаскировались!» Около одного из особняков машина остановилась. В сопровождении водителя я подошел к дверям дома, где нас встретила та самая женщина, которая приходила в храм и приглашала меня для совершения таинства крещения. В ее лице не было ни скованности, ни смущения, ни злорадного торжества человека, завлекшего жертву в западню. Она смотрела на меня доброжелательно и открыто. Я растерялся.

— Проходите, отец Иоанн, — почтительно произнесла женщина и, обратившись к водителю, добавила: — А вы, пожалуйста, обождите.

Я вошел в дом. В гостиной, в кресле, укрывшись пледом, сидела Сталина Дмитриевна, секретарь горкома партии по идеологии. При моем появлении она с усилием поднялась. Лицо ее было изможденным и бледным. Она была больна, тяжело больна.

— Здравствуйте, отец Иоанн. Не ожидали увидеть меня?

— Признаюсь, не ожидал.

— Маша, моя двоюродная сестра, пригласила вас сюда... пригласила по моей просьбе. Отец Иоанн, я хочу креститься. Вы удивлены?

— Нисколько. Это естественное человеческое желание. Неестественно другое — не принимать крещения и преследовать тех, кто желает стать христианином.

— Но ведь я была среди гонителей...

— «Была»! Среди гонителей был и апостол Павел.

— О, нет! Такое сравнение неуместно. В моей душе возник слабый росток веры. Я хочу сохранить его, не дать ему увянуть за две-три недели, которые мне осталось жить. У меня нет времени искупить свои грехи делами. У меня очень мало времени. Но вы верно подчеркнули — «была», ибо выбор уже сделан. Жаль только, что путь к нему был таким мучительным и долгим.