Записки провинциального священника

Мое чтение дневника старца Варнавы было прервано стуком в дверь. Гришка-алтарник жестами объяснил, что пришел посетитель, и, судя по взволнованному лицу Григория, это был не совсем заурядный визит. Я спустился вниз. На паперти у дверей храма стояла Елизавета Ивановна. На ней было скромное черное платье, на голове платочек, на лице ни следа косметики.

— Благословите, батюшка, — потупив глаза, произнесла она.

— Нет, благословить вас я не могу.

— Я вас очень прошу.

— Не просите, Елизавета Ивановна. Тем более что для вас мое благословение не имеет никакого значения.

— Поймите, отец Иоанн, нам все равно необходимо найти общий язык. Это и в моих, и в ваших интересах.

— Нам не о чем разговаривать.

— Вы что, с луны свалились, батюшка? Неужели не понимаете, что этот храм — мой? Он зарегистрирован на мое имя. Я — председатель общины, а вы — только наемник. Я могу вас нанять и могу отказаться от ваших услуг. Это хотя бы вам понятно?

— Вы не можете быть председателем общины.

— Почему же?

— Община объединяет верующих, верующих!

— А вы докажите, что я неверующая.

— Мне не нужно это доказывать, Елизавета Ивановна. По церковным канонам мне принадлежит право вязать и решить, допускать или не допускать вас к причастию и церковному общению.

— Я буду жаловаться.

— Кому, Валентину Кузьмичу?

— Да, Валентину Кузьмичу.

— Мне говорили, что он знает церковные каноны, как афонский монах.

— Он не хуже знает и государственные законы. Ясно?

— Куда уж яснее! Всего хорошего. И запомните: дальше паперти ни шагу! Храм для вас закрыт.

Метнув на меня уничтожающий взгляд, Елизавета Ивановна не очень твердой походкой удалилась.

«Что ж, — констатировал я, — противник чувствует себя не так уверенно, как можно было предполагать. Елизавета Ивановна предложила компромисс. Это уже кое-что значит. Выходит, вопрос о закрытии храма еще не решен. Как они будут действовать дальше? По-видимому, постараются оказать нажим на правящего архиерея. А как поступит тот? Пойдет с подношениями к угрюмому уполномоченному и таким образом сможет протянуть время, столь нужное мне для укрепления моих позиций. Некоторый резерв времени у меня есть».

 

* * *

На следующий день мне, однако, пришлось убедиться в том, что я недооценил Валентина Кузьмича. После окончания литургии ко мне подошел молодой мужчина лет тридцати — тридцати пяти, интеллигентного вида, с рыжеватой бородкой. Я обратил на него внимание еще во время службы. Он стоял недалеко от амвона и с большим вниманием слушал мою проповедь. К причастию он, однако, не подходил и не исповедовался, ко кресту также не прикладывался. Подойдя ко мне, он попросил уделить ему несколько минут.

— Меня зовут Юрий... Лужин. Юрий Петрович Лужин. Я человек нецерковный, как вы, наверно, сумели заметить, но к христианству, и особенно к православию, отношусь сочувственно и с большим интересом. По образованию я архитектор. В Сарске оказался не по собственному желанию. Можно сказать, я сюда сослан, впрочем, так же как и вы.

— Почему вы думаете, что я сюда сослан?

— Ну, во-первых, об этом говорит весь город. А во-вторых, как же может быть иначе? Разве ваше место здесь?

— Мое место здесь.

— Не буду спорить. О себе я этого сказать не могу. Но ближе к делу. Будучи архитектором, я не мог не соприкоснуться с историей Церкви и с христианским учением. И помню, однажды подумал: «А почему бы и нет?» Учение о Фаворском свете меня поразило, словно вдруг завесу прорвало и заглянул я по ту сторону бытия. Все собирался обдумать как следует этот вопрос. Но не довелось, другие дела увлекли, миражи, которые и привели меня сюда. Здесь я работаю в отделе Госнадзора за памятниками архитектуры. Не работаю, конечно, а дурака валяю, но зарплату, правда небольшую, выдают исправно. Я вижу: все это вам не очень интересно. Перехожу к главному, к тому, что не может вас не заинтересовать. Мой начальник товарищ Блюмкин (не удивляйтесь, именно такая у него фамилия, как у чекиста, который Мирбаха убил) намерен в скором времени направить в ваш храм инспекционную комиссию. Цель комиссии — констатировать, что мракобесы-церковники довели выдающийся памятник архитектуры XVI века до плачевного состояния. Следовательно, его нужно изъять у них и превратить в музей. Товарищ Блюмкин будет назначен по совместительству директором. Значит, вторая зарплата. Но это еще не все. Начнется реставрация, и, как обычно бывает, затянется она на десятилетия. Улавливаете? Вот где золотое дно! Тут и деньги, и дефицитные стройматериалы! Какие особняки из них можно отгрохать себе и своим деткам! Кстати, мне уже предложена ключевая должность архитектора! Видите, чем жертвую, выдавая вам ведомственную тайну? Не знаю, сможете ли вы отбить атаку. Но я вам подскажу один ловкий ход. Не торопитесь его делать. Все нужно тщательно рассчитать и бить наотмашь, наверняка. Две иконы из иконостаса вашего храма висят в квартире у Блюмкина. Ну как?

— Спасибо.