Читаем Записки провинциала. Фельетоны, рассказы, очерки полностью

– Свою лекцию, – сказал он, – я буду сопровождать туманными картинами.

Зрители навострили уши.

– Известно ли вам, граждане, – воскликнул профессор, – что гадалка предсказала Наполеону неудачу в жизни? Не известно? Так вот‐с, прошу убедиться.

И на экране появился портрет Наполеона.

– Портрет гадалки я, знаете ли, потерял во время гастролей в Рио‐де-Жанейро, но я думаю, что вы убедитесь в правоте моих слов, ознакомившись с портретом великого полководца.

Или, например, возьмем Пушкина. Даже многим пушкинистам не известно, что насильственную смерть предсказала Александру Сергеевичу его сестра Ольга. А между тем – это факт. Ей-богу. Не верите? Пожалуйста!

На экране появился портрет Пушкина.

– А теперь, граждане, я определю желающим по линиям рук их индивидуальные особенности. Вот вы там, брюнетик! Идите сюда! Дайте руку! Ну, так и есть! Вы любите купаться.

Брюнетик потупился и сообщил, что купаться не любит и никогда не купается.

– Поз-звольте, – пролепетал профессор, – ведь у вас во Владимире река протекает. Клязьма. И в географии сказано, даже странно как‐то…

Лекция окончилась.

Владимирцы шлют пламенный привет своему ГСПС и надеются, что впредь во Дворце Труда будут устраиваться не менее популярные и не менее научные вечера.

Величие хаоса

Ялтинцы – народ тихий и пугливый. Таким сделал его мягкий и ласковый крымский климат, а пугливым – землетрясение. Оно еще памятно в умах ялтинцев. Страшные слова – «9 баллов», «толчок», «оседание» и «трещина» до сих пор звучат в ушах.

По ночам, ворочаясь под одеялами, ялтинцы по привычке прислушиваются к отдаленным шумам.

Однажды солнечным зимним утром ялтинские улицы покрылись довольно внушительными афишами:

Единственная лекция прибывшего из Киева физика Ильи Мануиловича Калины

ТАЙНА МИРОЗДАНИЯ,ИЛИНЕИЗБЕЖНЫЙ КОНЕЦ МИРАЗагадка небесных вихрей. Медленное опускание дна Черного моря. Вероятное столкновение Земли с кометой в 1933 годуЗемля перед смертью, расплавленная внутренним жаромБеспорядочные массы газов на месте мировых морейВеличие хаоса и красота мироздания

Видавших виды ялтинцев не смутило «вероятное столкновение Земли с кометой 1933 года». (Ведь не скоро! Через четыре года!) Но зато «медленное оседание дня Черного моря» чрезвычайно их заинтриговало.

Заинтригованные женщины плакали. Заинтригованные мужчины, бледные и мужественные, подыскивали удобные для жилья местечки на набережной. Неприятно поражало уверение физика Калины, что все гадости, связанные с исчезновением гор, воды, воздуха и жизни, явятся только предпоследней фазой в истории Земли. О последней фазе прямо‐таки противно было думать.

«Величие хаоса» не успокоило ялтинцев. С хаосом им уже приходилось сталкиваться, и они не находили в нем ничего великого.

Физик Калина собрал большую мзду и, нехорошо улыбаясь, уехал.

– Крепитесь – сказал он ялтинцам на прощание, – любуйтесь пока что красотой мироздания. Не долго уже осталось. Хи-хи…

Рекомендуем физику Калине ближайший маршрут:

1) Наманган в Фергане, 2) Ленинакан в Армении и 3) Японские острова.

Успех лекций обеспечен.

Флора и фауна города Ельни

Странные люди живут в городе Ельне Смоленской губернии. Странные и недоверчивые.

В четвертой группе местной школы-девятилетки за короткий промежуток времени сменились семь учителей.

Чтобы не засиживались!

– Здравствуйте, дорогие дети! – говорит вновь назначенный учитель. – Для первого урока я задам вам по географии реки Африки и Аме…

Но тут на кафедре появляется новый учитель.

– Дети, дети! – говорит он. – Не изучайте рек Африки и Америки. Это потом. А изучайте названия мысов и заливов Австра… – К черту Австралию! – заявляет новый учитель. – Потом Австралию! Сейчас нужна Азия. Ее флора и фауна. Вот что вам нужно, дети!

Седьмой по счету учитель с места в карьер вызывает малышей к черной доске, дабы выявить их знания. Дети путают Африку с Австралией, реки с мысами, флору с фауной.

– Какие тупицы вас учили? – ужасается учитель.

– Учили нас не тупицы, – хнычут дети, – но учителей назначали тупицы.

И размазывают по лицу грязные слезы.

За один год в Ельне сменилось также восемь председателей горисполкома.

Тут в детей превратились все граждане города.

А, – говорит председатель № 1.

Б, – говорит председатель № 2.

В, – говорит председатель № 3.

З, – говорит председатель № 7.

И, – говорит председатель № 8.

Странные, недоверчивые люди населяют город Ельню!

Мусор сорта № 2Индейцы курят табакус.Из дневника Христофора КолумбаЧто это: головотяпство или вредительство?Из речи общественного обвинителя т. Взрывай-Ангелиди

Советские граждане тоже курят табакус. Многие из них, зачастую ответственные работники, прямо‐таки обожают это зелье. Даже некоторые товарищи вовлечены в курение.

Необходимо заметить, что по линии табака, как любят выражаться в экономических кругах, дело обстоит сравнительно благополучно.

Но вот совершенно неожиданно было замечено, что линия табака, с которой так недавно все обстояло благополучно, заехала черт знает куда.

Перейти на страницу:

Все книги серии Вечные спутники

Записки провинциала. Фельетоны, рассказы, очерки
Записки провинциала. Фельетоны, рассказы, очерки

В эту книгу вошло практически все, что написал Илья Ильф один, без участия своего соавтора и друга Евгения Петрова. Рассказы, очерки, фельетоны датируются 1923–1930 годами – периодом между приездом Ильфа из Одессы в Москву и тем временем, когда творческий тандем окончательно сформировался и две его равноправные половины перестали писать по отдельности. Сочинения расположены в книге в хронологическом порядке, и внимательный читатель увидит, как совершенствуется язык Ильфа, как оттачивается сатирическое перо, как в конце концов выкристаллизовывается выразительный, остроумный, лаконичный стиль. При этом даже в самых ранних фельетонах встречаются выражения, образы, фразы, которые позже, ограненные иным контекстом, пойдут в народ со страниц знаменитых романов Ильфа и Петрова.

Илья Арнольдович Ильф , Илья Ильф

Проза / Классическая проза ХX века / Советская классическая проза / Эссе
Книга отражений. Вторая книга отражений
Книга отражений. Вторая книга отражений

Метод Иннокентия Анненского, к которому он прибег при написании эссе, вошедших в две «Книги отражений» (1906, 1909), называли интуитивным, автора обвиняли в претенциозности, язык его объявляли «ненужно-туманным», подбор тем – случайным. В поэте первого ряда Серебряного века, выдающемся знатоке античной и западноевропейской поэзии, хотели – коль скоро он принялся рассуждать о русской литературе – видеть критика и судили его как критика. А он сам себя называл не «критиком», а «читателем», и взгляд его на Гоголя, Достоевского, Тургенева, Чехова, Бальмонта и прочих великих был взглядом в высшей степени субъективного читателя. Ибо поэт-импрессионист Анненский мыслил в своих эссе образами и ассоциациями, не давал оценок – но создавал впечатление, которое само по себе важнее любой оценки. Николай Гумилев писал об Иннокентии Анненском: «У него не чувство рождает мысль, как это вообще бывает у поэтов, а сама мысль крепнет настолько, что становится чувством, живым до боли даже». К эссе из «Книг отражений» эти слова применимы в полной мере.

Иннокентий Федорович Анненский

Классическая проза ХX века

Похожие книги