Записки прапорщика

- Вряд ли, - возразил Блюм. - Все-таки позади нас полевые войска. Ведь мы не видели ни одной отступающей пехотной части.

- Да вы их и не увидите, раз они через Тарнополь прошли.

- Разве могли все части идти по одной дороге? - возразил Блюм.

Доводы Блюма, очевидно, подействовали. Максимов согласился переночевать в Збараже. Чтобы быть готовыми каждую минуту к отступлению, Максимов приказал, чтобы ночевка была устроена в палатках под открытым небом. Мы же устроились в парке, в небольшом, так называемом охотничьем домике.

На следующий день с раннего утра к нам присоединились еще несколько команд нашего полка, которые шли тоже без всякого маршрута и выбрали те дороги, которые казались наиболее прямыми в отдаленный тыл.

До десяти утра еще не было связи ни с полком, ни с дивизией. Над Тарнополем по-прежнему были видны зарево пожара и густые клубы дыма.

- Кто же жжет город? Отступающие русские или вступающие австрийцы?

- Вероятно, запасы сжигают, - высказал предположение Блюм.

Спокойствия ради Максимов приказал к двенадцати часам дня выступить из Збаража по большой дороге. В половине двенадцатого обоз начал вытягиваться на большую дорогу. Уже три четверти обоза вытянулось по дороге на Волочиск. В хвосте следовали повозки перевязочного отряда.

Выезжая из парка вместе с перевязочным отрядом, я услышал неистовые крики, несшиеся из глубины парка:

- Кавалерия! Кавалерия! Австрийская кавалерия!

Боже, что тут началось! Ездовые неистово стегали своих лошадей. Галопом мчались нагруженные повозки. Люди, сидевшие на повозках, сбрасывали вещи, а ездовые, дабы избежать опасности, стали рубить постромки, перескакивали с повозок на лошадей и верхами удирали дальше.

Паника захватила всех. Я тоже подгонял лошадь, оглядываясь по сторонам и выжидая появления австрийской кавалерии, но ее не было.

- Где же кавалерия? - спросил я галопом несущихся артиллеристов.

- Кавалерия? Н-не знаем. Где-то тут!

- Чего же вы несетесь, мерзавцы?

Я выхватил револьвер и направил в сторону одного из артиллеристов:

- Остановись!

Мой сердитый окрик его как будто отрезвил.

- А ведь и правда, господин поручик, кавалерии-то никакой нет.

Обозные уже удрали частью с повозками, частью верхами. На протяжении двух-трех километров дорога была усеяна брошенным имуществом. Валялись шинели, сапоги, консервы, медикаменты.

Блюм, обладавший большим хладнокровием, не поддавшись панике, шествовал позади меня со своим перевязочным отрядом. Он внимательно осматривал каждую брошенную вещь, примеряя, насколько она может быть полезна для отряда.

* * *

- Дешево. Дайте тридцать пять.

- Покажи лошадь.

Матвей (так звали денщика) нырнул куда-то в кусты и предстал передо мной с великолепной гнедой кобылой. Я в лошадях толку не знал, но вид лошади меня привел в восхищение.

- А здорова она? - спросил я Матвея.

- Попробуйте.

Он притащил поповское седло, оседлал кобылу, и я сделал несколько пробных посадок. Лошадь шла великолепно. Чувствовалось, что она привыкла ходить под седлом ровным, размеренным шагом и крупной рысью. Не слезая с лошади, я уплатил Матвею деньги и выехал из парка.

Часа полтора я катался на своей новокупке и такого удовольствия еще никогда не испытывал. Плавной рысью и галопом несла меня лошадь, послушная легкому движению руки.

Вернувшись с объезда лошади в свою хату, я передал ее попечению Ларкина.

- Хорошая лошадка, - восхищался денщик. - Такой лошади даже у нашего помещика не было. Ведь ей цена за глаза рублей триста будет.

Среди дня, желая похвастаться своим приобретением, я при казал Ларкину оседлать кобылу и поехал гарцевать перед офицерами нашего обоза. Наткнулся на Блюма.

- Откуда у вас такая прекрасная лошадь, Дмитрий Прокофьевич?

- У Матвея купил.

- Лошадь-то краденая.

- Конечно краденая, откуда же у Матвея будет собственная?

- Такая краденая, - продолжал Блюм, - что ее владелец здесь недалеко находится.

- Матвей говорил, что он стянул ее еще на той стороне Стыри.

- Врет он. Эта лошадь из конюшни этой усадьбы.

- Не может быть, Владимир Иванович.

- Уверяю вас. Я видел управляющего имением. Он ходил как очумелый. Говорят, что у него стащили скаковую кобылу, которая брала первые призы на венском ипподроме.

- А может, эта - другая?

- Нет, судя по приметам, именно она.

- Значит, придется вернуть?

- Придется.

Я спрыгнул с седла и, держа лошадь в поводу, отправился вместе с Блюмом к управляющему. Нас встретил австриец, пожилой человек с длинными усами. При виде нас он торопливо сбежал со ступенек крыльца.

- Откуда у вас эта лошадь, господа офицеры? - волнуясь, обратился он к нам.

- Купленная, - ответил я.

- Это моя лошадь, я по ней с ума сходил, думал, что пропала. Как я рад, что вы ее нашли!

- А я очень опечален, что эта лошадь оказалась из вашей конюшни. Она мне очень понравилась.

Управляющий обнимал и целовал морду лошади.

- Вы знаете, эта лошадь принесла мне много счастья. Я ее за десять тысяч не продам.

- А я за нее всего тридцать пять рублей заплатил.

- Пойдемте на конюшню и выбирайте там любую, - обратился ко мне управляющий. - Я вам дешево уступлю.