Записки начинающего феодала

Но прошло двенадцать лет, и степняки снова пришли в королевство, теперь уже с той стороны Холмов. Очередной промуханный егерями Большой Набег. И неожиданно надрали задницу Авилле. Король, новый, сын прежнего, пошёл туда и помог уже предку Авиллы. А когда ушёл, дед, набега на земли которого не было, тоже пошёл в гости к Авилле и забрал спорные земли назад.

Чувствуете остроту сюжета? Санта-Барбара и рядом не стояла!

Но король, оказывается, не совсем ушёл, задержался в Овьедо, любовница у него там была. Угу, которая потом стала королевой. Правда не надолго, но то другая история. И королевскую гвардию распустить не успел. А потому оперативно вернулся, и попытался поглумиться над моим предком, но тот предоставил расписку — дескать, моё, я в своём праве. Сын прежнего короля, допустившего непотребство, которое не исчезло, а лишь всплыло через время, должен был срочно решить, на чьей он стороне и какой грех серьёзнее — захват или карточная игра?

Его величество мрачно посмотрел на поле боя, где собралось по нескольку тысяч конницы с каждой стороны, и решил, что если эти лихие ребята сегодня умрут, следующий набег будут останавливать под стенами Альмерии, и не факт, что не дальше. А потому присудил в споре земли моему прапрадеду. Да блин потому, что у Авиллы войск не было, и «тысячи Авиллы» были его гвардейцами, и ему очень не хотелось их бросать в бой ради чувства собственной важности далёкого пограничного графика! Авилла с таким решением, естественно, не согласился, но без королевской гвардии воевать вообще было без вариантов. Заткнулся в тряпочку.

А потом они умерли. Потому, что средневековье, тут смертность высокая. И Пуэбло правил мой прадед. А затем дед, которого за глаза прозвали «Южный Дьявол». Суровый был чел, жестокий, у него все по струнке ходили. Авилла по струнке не ходил, и всем демонстрировал, что точит зубы, но напасть так и не решился. Ждал как тот Ждун из мемов. Но так и не дождался.

А потом правил мой отец. Которого прозвали «чёрная молния» потому, что на вороном коне (Дружок — потомок той его коняшки, такой же чёрненький), в воронёных доспехах, носился по всему Югу, перемещаясь очень-очень быстро. Это он разработал принцип передвижения без обоза — всё на вьючных коняшках. С собой — минимум, только самое необходимое, зато в каждой деревне, в каждом поселении и замке на территории графства должен лежать стратегический запас овса, зерна, крупы и немного солонины. Чтобы не таскать, угу. Эти запасы стоят денег, и лошадки тоже, но он это сделал, и перемещался по графству практически моментально. И за его пределами тоже, но там помедленнее, и там овёс и жрачку всё же приходится покупать. Но всё равно его войско передвигалось без обоза, и всегда быстро. Учитывая его вспыльчивый нрав и вздорный характер, очередной граф Авилла продолжал скрипеть зубами, снова уподобляясь тому Ждуну.

А доспехи воронёные чтоб на солнце не сверкали, степнякам местоположение твоё не выдавали. Хотя, буду честен, летом в чёрном пипец жарко. Вся гвардейская сотня у отца красила доспехи перед походом. Но я пока на этом не настаиваю — посмотрю на войну глазами, там решу. Да и вроде он так делал только в молодости, потом остыл.

Эх, не о том я думаю. Воспоминания Ричи очень интересны одуванчику Роме. Но вот решить проблему с сеньором разбивателем некоторых фейсов не помогут.

Встал, вышел из кабинета. Охраняющие его отроки, оказывается, вовсю трудились — не давали войти внутрь некой сеньоре с рыжими волосами. Нет, не Астрид — сестрёнка бы вошла не спрашивая, они б даже не заикнулись не пустить. Другая сеньора.

— Ричи! Рикардо! Нам надо поговорить! — Лицо испуганное, но горделиво-надменное, словно я у её ног, она — моя властительница, и сейчас будет приказы отдавать. Что не понравилось, а потому над следующим решением думал не долго — тут средневековье, крутость вовремя не покажешь — потом не исправишь, будет пятном на репутации до конца жизни.

— Парни, в темницу её! До утра, — небрежно бросил оставленным Вольдемаром стражникам. — Не бить, не унижать — просто пусть посидит, отдохнёт, подумает над поведением. — Про бить и обижать — вспомнил слова самого Вольдемара при аресте «террориста».

Стража кивнула и… Эстер попыталась убежать, но люди в кольчугах только кажутся тяжёлыми и неповоротливыми. А средневековые женские платья бегу сильно мешают. Не успела. Бросившийся за нею отрок повалил сеньору на пол, скрутил, и, в одиночку, чуть-чуть заломив руки, повёл к лестнице, давая лёгких пинков при попытке сопротивляться. Его напарник двинулся за ним — дежурят парами. Эстер что-то мне кричала, грозное и обидное, как сильно я об этом пожалею, но я не напрягся. Если вчера утром при Анабель не поняла моего к ней отношения — её проблемы.

— Вы? — спросил я у Сигизмунда и Лавра, стоящих чуть в стороне в режиме ожидания.

— Вольдемар к тебе приставил, сказал не отходить, — отчитался Сигизмунд, уже повышенный в десятники моей личной стражи. Вольдемар лично подтягивает его, как офицера СБ, но это всё, что я знаю.