Записки начинающего феодала

Ум? Ум это хорошо. Но только господь бог может просчитать идеально работающий вариант. В любом другом обязательно будет изъян.

Нет, Клавдий, критерий победы определяется не по этим параметрам. Критерий победы другой. Побеждает тот, кто готов идти до конца. Кто готов поставить на кон всё, рискнуть всем.

Я — готов. У меня нет выбора. Я не лихой рубака, нахрапом захвативший ваш тухлый коррумпированный городишко. Я — загнанный зверь, забившийся в угол и делающий всё, чтобы его не растоптали. И как зверь буду драться, буду кусаться, грызть горло противникам зубами…

…Вот только мои противники — не Магдалена, понимаешь?

Постояли, смотря на проходящих мимо людей. Люди уже привыкли к моим бойцам, и поглядывали и на нас, и на стоящие рядом полтора десятка телохранов с недоверием, но без страха.

— Я буду грызть горло своим противникам зубами, — уверенно продолжил я. — Это будет бойня. А ты, вместо того, чтобы спасти свой город, чтобы не подставить его под удар нашей войны, наоборот, Магдалену всячески под него подводишь. Понимаешь?

Сеньор инквизитор молчал.

— Ладно они, — презрительно кивнул я в сторону, где по моим представлениям располагался Сенат. — Они — идиоты, думающие только о собственной мощне. Но ты, Клавдий! Патриций! Это ТВОЙ город! Это твой предок стоял за отделением его от моего графства! Тебе это зачем?

Инквизитор продолжал молчать. Но я видел активно кипящее в нём дерьмо. Сеньора можно купить, понял я. Просто до конца не понял, чем.

— Хочешь избавиться моими руками от своих врагов? — забил я пробный шар. — Я за. Нет, честно, не против! — вскинул руки. — Вот только, блин, я тоже хочу услугу в ответ. Сдай мне эльфолюбов, связанных с бандитами моего графства. Ты же можешь, я знаю. И я помогу решить ЛЮБЫЕ проблемы тебе.

— ЛЮБЫЕ, — проговорил он, криво усмехнувшись. — Ты не знаешь, о чём говоришь, Рикардо.

— Уверен? — Я покачал головой. — Про бургомистра — знаю. Но к нему подступиться с бухты-барахты нельзя. Но я не говорю, что это вообще невозможно. Клавдий, а ты рискни. Попробуй на меня поставить.

— Я подумаю, — буркнул он.

— Подумай. А пока поехали, герой, буду показывать, на что я готов идти ради своих целей, и как все вы тут сильно насчёт меня ошибаетесь.

* * *

Первая ночь в особняке прошла бурно. Я не звал — чувствовал себя опустошённым как физически (много сил потратил, превращая корабли в факелы), так и моральных (блядь, целый город захватили и вроде как удерживаем, никому из местных не пустив кровь и даже никого не разоружив — нонсенс не только для этого мира; Крым 2014 в качестве сравнения разве что вспоминается). Завалился дрыхнуть, едва дополз до огромной, как аэродром, графской кровати. Но не успел — вошла она, Ирма, мать семейства. Уже в ночной, с лампой в руке. За дверью вообще-то моя солдатня, сальные шуточки ей в спину слышались через приоткрытую дверь. Но сеньора КО МНЕ шла, так что шуточками ограничились — она моя собственность, по-эльфийски засношаю любого, кто покусится без одбрямса, а ввиду отсутствия других женщин в доме все понимали, кому она ночью достанется. Ах да, её дочка — на вид наших лет тринадцать. Тут это возраст на выданье, но я приказал десятникам, открыто прикрикнув, девчонку не трогать — чтобы всем передали.

Решив, что ломаться не стоит, расслабился… И получил удовольствие. А ещё почувствовал за её поступком нечто, что эта семейка была бы рада скрыть. Какие-то мелкие делишки творят в графское отсутствие, наверное левак под видом графского добра ввозят и толкают. Ну лады, хорошо сосёт, и как наездница зачётно — пускай, не буду копаться в их белье.

Разговора с Ирмой не получилось. Вначале я окончательно вырубился, после она рано-рано, чуть свет, убежала — только глаз приоткрыл посмотреть, как упорхнула, надевая ту же ночную, в которой пришла.

На завтрак спустился, когда уже расцвело. Дрыхнуть некогда, надо вершить Великие Дела. И после завтрака первым делом попросил к себе в кабинет Хуана, сына Ирмы.

— Как солдаты? Не обижали вас с сестрой?

— Нет. — Испуганный мальчонка, прилежно смотрящий в пол, замотал головой.

— К сестре приставали?

— Только шутили и намекали. Но не лезли.

Школа Вермунда. Всех в ежовых рукавицах держал. А Вольдемар закрепил, лиха не дал. Но если б я не приказал — тут были бы варианты; глаз да глаз с этим средневековьем.

— Вот и пусть не лезут. Полезут — мне говорите. Ты это, Хуан, скажи… Вольную хочешь?

— Конечно хочу! — гордо вскинулся малец. Лет пятнадцать, как одному из племянников из такого же особняка вдалеке отсюда. Затем потупился, покраснел. — Нет, оно конечно, у вашего сиятельства очень хорошо… Замечательно просто… Да кто же в здравом уме вольную-то не хочет?

— Это правильно, каждый умный должен хотеть быть вольным, это ты братец прав! — согласился я.

Видя, что я не ругаю, не обижаюсь и не гневаюсь, малец расслабился.

— Вот только куда потом пойдёшь, если вольную получишь? — я улыбнулся.

Хуан пожал плечами.

— А в матросы подамся. Мир посмотрю.