Записки из чемодана

Начальник штаба осмелел и говорит: «Вы же сами указывали позиции командирам рот и батальонов».

Я высказал бессмысленность такого расположения, в том числе и артиллерии, и приказал сменить позиции не спеша, толково, и добавил: «Неплохо иногда поучиться и у немцев, если сами не можете разумно решить».

Он покраснел. Видимо, он счел себя обиженным, когда его сняли с командующего армией, и сейчас ничего не сделал, чтобы по-честному выправиться. Хорошо, что немцы не наступают и не рвутся через перевал, а если бы пошли, так от дивизии Сергацкова пух полетел.

Заканчивая совещание в штабе, я спросил заместителя командира дивизии по политчасти, давно ли мыли бойцов. Он, не смущаясь, ответил: «Недавно». Сергацков, видимо, желая тут проявить свою осведомленность, сказал, что здесь в позиционных условиях нет возможности нагреть воды.

Ну как тут не взорваться. Один врет, другой подвирает. Я не выдержал и говорю:

«Ну как вам, товарищи начальники, не стыдно! В полукилометре отсюда хлещет горячая вода без ограничения. Сделайте брезентовое укрытие и поочередно роту за ротой водите и купайте». И ушел. Каранадзе и Добрынин тоже поднялись и пошли.

На следующий день мы опять поехали по подразделениям. Правда, командиры рот получили команду сменить позиции. Когда я с ними разговаривал, то они уже наметили и разведали участок наиболее выгодного расположения.

Я нашел Сергацкова и сказал ему, чтобы замену позиций провели ночью, бесшумно, чтобы для немцев это было неожиданным, иначе они начнут стрельбу и будут потери. К вечеру я около источника уже видел моющихся бойцов.

Побыв несколько дней, за все было сделано, как я сказал — позиции сменили, бойцов помыли. За эти дни незначительные стычки с немцами, но наши не отступили.

В один из дней я возвращался из штаба дивизии в домик в Садоне, где мы жили. Было уже темно, около 22 часов.

Смотрю, едет автомашина с зажженными фарами, что на фронте является тяжким грехом. Я остановил машину и приказал потушить свет. Потом, когда повнимательней глянул, шофер — немец. Сзади немецкий офицер и два наших автоматчика.

Спрашиваю: «В чем дело?» Мне отвечают: «Эти немцы по ошибке к нам в роту приехали». Ну, пришлось вернуться в штаб и допросить их.

Оказывается, это был офицер связи, который объезжал роты с приказанием сменить позиции, так как русские их обходят, и по ошибке попал в плен, в том месте, где «по карте русских частей не было».

Ну, это уже неплохо. Допросив о намерениях командира немецкого полка, мы узнали, что немцы не собираются наступать, так как «ситуация не позволяет». Я сказал начальнику особого отдела дивизии тщательно допросить офицера и представить возможность нашим частям организовать наступление и выгнать немцев из предгорья Кавказа.

Через несколько дней, когда уже в дивизии улучшилось положение, мы выехали.

Обратный путь был трудным. Начались обвалы снега. Местами дорогу завалило до 0,5 км, но снег был настолько плотным, хотя слой достигал 7–8 метров, что мы свободно на газике проезжали по верху снега. Но выбрались благополучно.

Подъезжая к Амбролаури, райцентру, мы вынуждены были остановиться у шлагбаума, которого не было, когда мы ехали туда. Мы удивились, а Каранадзе улыбнулся. Подошел милицейский работник и доложил, что секретарь райкома партии просит заехать в Райком. Я вначале не хотел, но Гриша настоял.

В Райкоме секретарь собрал всех членов бюро и поблагодарил за участие в обороне Кавказа и Грузии, а затем мы сели в машины и нас повезли на винный завод в аул Хванчкара, известный своим вином. После короткой экскурсии по заводу был ужин. Вот где я насмотрелся, как пьют грузины. За столом ни одной женщины. Когда я об этом спросил секретаря Р. К., он, улыбнувшись, ответил: «Это не женское дело».

Из Кутаиси мы на поезде вернулись в Тбилиси. Подвернулось два часа свободного времени, и я решил сделать некоторый итог действий войск Закавказского фронта по обороне Кавказских перевалов.

Несмотря на неорганизованность и полное отсутствие руководства войсками со стороны штабов фронта и 46-й армии, на которую была возложена оборона Кавказских перевалов, части и подразделения, находившиеся в обороне, действовали самоотверженно, храбро защищали советскую землю, все делали для того, чтобы остановить немцев, но у них не было достаточной численности, боеприпасов, продовольствии и опыта действий в горах.

Находясь в Тбилиси, штаб фронта не позаботился подготовить альпинистов, которые могли бы стойко держаться и помогать войскам. На Клухорский перевал прислали ко мне для смеха «группу альпинистов» во главе с моряком. Когда я с ним поговорил, то, оказывается, они и в горах-то не бывали, кроме моряка, который родился в ауле.

На мой вопрос, как же вы стали альпинистами, они сказали, что, когда была мобилизация, их в военкомате «зачислили» в альпинисты, и они сидели на своих местах. Тренировок не было, так как в Сухуми не было инструктора-альпиниста.