Запиханка из всего

Место издавна низкое, болотистое, сырое и грязное. Но лет сорок назад из-под самого Ярославля выписали целую мехколонну специалистов по гидронамыву, пообещав каждому квартиру вне очереди. Болото, насколько получилось, осушили. И намыли громадную песчаную площадку для будущего района, толщиной метра три-четыре. Намытый песок слеживался, уплотняясь под собственным весом, чтобы потом на нем поднялись привычные кирпичи девятиэтажек. Но тут грянула Перестройка, а потом и все остальное. Ярославские механизаторы оказались, внезапно, гражданами чужой – хоть и сопредельной – страны. Планы градостроительства резко засохли. Песчаное поле, напротив, расцвело. Поросло кустарником, низкой травой. Покрылось колеями от машин отдыхающих, ездивших к реке – и ямами от предприимчивых горожан, добывающих тут, в меру сил, песок. “Так, немножко, только для себя, не на продажу,” – как объясняли они при задержании. На дне особенно глубоких ям по старой памяти проявилась вода. Там и сям замерли трактора, брошенные мелиораторами. От них же – куски трубопроводов из ниоткуда в никуда. Руины строительных вагончиков: их сожгли уже нарочно, чтобы не селились бомжи. В итоге образовался местный постапокалипсис, хоть бери снимай кино про “Фоллаут”. Сколько хватает глаз, песчаная пустошь. Кое-где редкие чахлые растения. Опасные ямы-колодцы с мутной зеленой водой глубоко на дне. Свист ветра в могучей ржавеющей технике. Горелые руины. Своеобразно, впечатляюще, тоскливо…

Словом, получился роскошный игровой полигон: харизма, речка, близко город и автобус.

Шарк, Лис и Змей подошли к окраине города, где несколько журналистов крутились вокруг победившего экипажа – что победила женская команда, только добавляло перца. Змей подумал, что теперь Валентина нос точно задерет. Пожалуй, уже Валенком не назовешь. Она сразу, конечно, на Валькирию замахнулась. Но в клубе традиция: имя доказывать надо. Вот Валькирия и доказала, не придерешься.

Люди на трибунах, не особенно вникая в технические детали, просто хлопали и возбужденно переговаривались. Змей незаметно перевел дух: доктора не понадобились, и в милиции необходимости не возникло. Лис и Шарк двинулись к прессе, а Змей к куратору из исполкома:

– Сергей Павлович, все по графику. Сейчас убираем технику, после мусор. А трибуны уже завтра, сегодня до темноты все равно не успеем.

Сергей Павлович отряхнул серый “с искрой” пиджак от мелкого песка, повздыхал над безнадежно запыленными туфлями. Удивился:

– А парад?

Тут удивился Змей:

– Перед началом же проводили.

– Может, и сейчас провести? На камеру еще один дубль?

Змей пожал плечами:

– Хорну час колесо менять, потом разворачиваться, полчаса к трибунам подъезжать. Люди уже все видели, заскучают ждать. Все равно все разойдутся, а мы из-за этого парада под пустыми трибунами до заката не свернемся.

– Ну ладно. Зайди ко мне… Потом, как управитесь. Сейчас иди, заявление сделай. Давай, давай, сам понимаешь, выделенные средства оправдывать надо.

На полигоне заревели тягачи. Хорн и Марк подгоняли машины к сцепкам колесных парусников. Мачты “Котолака” и “Змея” уже уложили в транспортное положение. Шарк успел раствориться в толпе зрителей. Небольшая толпа, на взгляд всего тысячи полторы. Ну, лиха беда начало, это же первая парусно-колесная гонка в городе. Да и в стране, пожалуй.

Лис в толпу не пошел. Стоял у стола комментаторов, улыбался, обмахивался мушкетерской шляпой, сверкал кирасой, фотографировался с кем попало и вещал… Лучше не знать, что. Лис мог залепить – полгода будешь отвечать на звонки ошарашенных граждан.

Девчонки, разумеется, тоже фотографировались на блестящем обтекаемом корпусе “Дагаза”, сверкая кольчужно-меховыми нарядами амазонок. Жаркая погода не мешала девчонкам носить меха, потому как мехов девочки носили немного. Да и кольчуг не сильно больше. И вообще, использовали одежду только там, где приличия требовали, и где могло натереть при работе с парусами. Змей на девушек не смотрел, чтобы не расстраиваться. Они-то на него все равно не посмотрят! Лис красивый, Хорн умный, Абдулла сильный. А он… Он скользкий, холодный и вредный, как сказала ему та же Валентина, когда Змей ее в кафе пригласил. Змей в сердцах прозвал девушку Валенком – чем и отрезал всякую возможность примирения.