Запертый 2

Да там и остался, зависнув над клубящейся перед моей лицом бурой мутью, возможно впервые за столетия поднимающейся со дна всеми забытой и никому ненужной цистерны. Пусть люк наверху досматривали четверть века назад, но я уверен, что сюда никто не спускался с самого момента постройки цистерны. Просто незачем было.

Я не шевелился.

Я смотрел и видел, как сквозь рассеивающуюся муть становит видно бетонное дно, как начинают снова опадать ленивые хлопья грязи, словно знающие, что скоро я уберусь отсюда навсегда и они снова погрузятся в темную спячку.

Я не шевелился.

В груди что-то ворохнулось, вспыхнула и загорелась первая жгучая искорка боли удушья, чтобы резко превратится в бушующее пламя, начавшее выжигать дрожащие пустые легкие. И я наконец ожил, шевельнулся, но не рванулся вверх, нет. Я уже ничего не боялся, будто страх выгорел у меня в груди вместе с последними молекулами кислорода в корчащихся в агонии мешках легких.

Я вдруг перестал страшиться смерти, глядя, как перед глазами все крутятся и крутятся хлопья всеми забытой грязи, что так была похожа на нас – на никому нахрен ненужных сурверов, живущих в подземной кладовке и мнящих себя кем-то важным, придумавших свои дешевые традиции и вонючую говно-религию Экспульсо. Но на самом деле мы ведь не более чем те самые хлопья склизкой бесполезной грязи…

Шевельнувшись, я без всякой спешки вытащил из-за пояса шорт отвертку, мягко уронил ее на дно емкости и только затем оттолкнулся ногами и пошел вверх, не сводя глаз с прекрасно видимого люка. На самом деле я поднимался внутри зыбкого светового столба, что становился ярче с каждым метром. Сначала боль утихла в ушах, а когда я пробил лицом водную пленку и сделал большой жадный вдох, она исчезла и в груди, хотя еще какое-то время я ощущал там колотье. Но мне было плевать. Держась одной рукой за край люка, я по горло находился в холодной воде и не думал вообще ни о чем. Вот прямо абсолютно. А если и были какие-то мысли, то до моего сознания они просто не доходили. Выбрался я едва-едва и проделал это не из страха, а чисто из здорового инстинкта самосохранения, понявшего, что еще чуток и я просто не смогу пошевелиться. Не знаю сколько времени я провалялся на полу, наслаждаясь теплом затхлого воздуха и ощущая, как неохотно холод покидает мое тело. А когда я наконец снова начал мыслить, когда зашевелился и перевалился на бок, затрясшись в запоздалой попытке согреться, то первое что пришло мне на ум – как же мне сейчас хорошо… так хорошо, как никогда еще в жизни не было… И немалая часть этого чистого незамутненного удовольствия была порождена максимально простым и ничем не отягощенным пониманием – мне придется еще раз нырнуть на самое дно цистерны, чтобы вернуть себе оставленную там отвертку. И это кайф… просто кайф…

В цистерну я опускался еще трижды – до самого дна, оставаясь там в неподвижности и с неослабевающим удовольствием ощущая, как под кожу медленно проникает волна воздуха, как в легких скапливается раскаленный углекислый газ…

Отвертку я забрал. И не забыл поставить люк на место и хорошенько его завинтить, проведя напоследок пальцами по звездной гравировке Россогора. А уходя, я улыбался, понимая, что только что невзначай открыл для себя еще одну свою страсть – долгие погружения в темную ледяную воду. Правда, пока что они не были настолько долгими, как хотелось бы, но я был полон решимости увеличить количество секунд, а затем и минут к большему.

**

Я разбудил его и заспанный мужчина, испуганно вздрогнув, оторвал тяжелую голову от углового стола. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и понять, кто и для чего прервал его краткий сон.

А как же «сурвер не должен пренебрегать возложенными обязанностями?»

Испустив долгий зевок, бригадир вгляделся в мое лицо и с легкой заторможенностью поинтересовался:

- Ты там… спал, что ли?

- Спал? – я удивленно моргнул, никак не ожидав такого предположения, да еще и от только что разбуженного мной человека.

- Да уж больно ты бодр и свеж – пояснил бригадир с еще одним зевком и махнул рукой с испачканными чернилами и облепленными чешуей пальцами – Не обращай внимания. Просто на фоне сдающих работу сонных доходяг ты прямо живенький. Глаза блестят, движения резкие…

- Живенький – повторил я и пожал плечами – Ну… я не спал.

Я не собирался лгать. И не собирался ничего выдумывать.

- Да я и не обвиняю, даже если ты там и закемарил чуток – нашарив в ящике стола что-то, он вытащил свернутый пополам лист зеленоватой бумаги и протянул мне – Вот держи. Только что пришло из Якобстауна. Это тебе разовый, но большой рабочий контракт, если возьмешься.

- Рабочий контракт? – я не торопился принимать завивший в воздухе лист бумаги.

- Прямиком от самого мистера Дугласа Якобса – дополнил бригадир и это решило дело.