Запертый 2

Нет, раскаяния нет и в помине. Но искалечь я его там всерьез или убей – и Инверто уже не смог бы замять и разрулить ситуацию. Меня бы ждало уголовное дело, суровый сурверский суд, а затем и тюремное заключение, с правом попросить отбывать его в качестве чернорабочего у разведчиков – в этом случае срок уменьшался вдвое, а испоганенная биография, она же аура, хоть немного, но светлела, ведь добровольное желание рискнуть жизнью ради общего блага равноценно раскаянию. Еще я мог попроситься в рекруты Разведки.

Сейчас, после пробежки и сытных бутербродов, я был очень рад, что не прибил того ушлепка и остался на свободе. Я был рад такому исходу, потому что боялся потерять свободу, но мне по-прежнему было глубоко плевать на жизнь того ублюдка.

И эти выводы породили новый куда более интересный, но совсем не пугающий вопрос – а со мной точно все в порядке? Не психопат ли я?

Ответа я в голове не нашел, но особо на этот счет не волновался. Меня больше интересовало дадут ли мне сегодня работу или придется возвращаться домой. Хотя, впрочем, один ответ для самого себя у меня все же был – плевать психопат я и или нет, но я должен сдерживаться, чтобы не испоганить себе жизнь. Тот ублюдок заслуживал наказания, но все же не настолько, чтобы я был готов ради мести сгнить в тюрьме. Я стану сдержанней. Я стану умнее. Я постараюсь…

Знакомый дежурный бригадир ночной смены долго разговаривать со мной не стал. Приподняв лежащее на столе стекло, он достал из-под него сложенную вдвое синюю ленту, протянул мне и пояснил:

- Десять особых талонов Якобс. Взгрев от мистера Дугласа.

Взяв талоны, я кивнул, убирая их в сумку.

- В прошлый раз ты вроде как не до конца все осмотрел? Если возьмешься за ту же работенку, что в последний раз и на тех же условиях…

- Возьмусь.

- Тогда можешь приступать – кивнул бригадир – Ключ висит там же. Там в зальчике можешь набрать бутербродов и налить горячего чая. И загляни под крышку первой слева кастрюли.

- А что там?

- Свекольник с курицей. Вкусный.

- Спасибо.

- Да не за что.

На этом наше общение завершилось.

Через двадцать минут я доел вторую тарелку действительно вкусного свекольника и двинулся к нужному мне люку. Живот грела двойная порция супа, а в сумке лежали бутерброды про запас. Возвращаться раньше, чем через пять-семь часов я не планировал…

**

Непростительный тяжкий грех для любого сурвера я совершил через четыре с небольшим часа после начала смены. И начался мой грех сначала с глухого щелчка, когда стронулся с места первый неподатливый болт. Вниз полетели хлопья ржавчины, болт противно скрипел, но я не переживал за шум, зная, что кроме меня здесь глубоко под бассейнами нет никого. Закончив с первым болтом, я наложил ключ на следующий и продолжал в том же духе, пока круглая выпуклая крышка досмотрового люка не была откручена полностью. Болты я аккуратно складывал у стены, от люка держался в стороне, зная, что он возможно сдерживает серьезный напор воды и с радостью катапультируется в лицо своему освободителю. Люк был небольшим, в центре имелась оттертая мной от грязи пятиконечная звезда Россогора, еще имелись вырезанные в металле ничего не говорящие мне даты. Мое внимание привлекла именно звезда и любовь к гордой символике Россогора. Больше этот люк не был ничем примечателен, а судя по его расположению в полу глухого коридора с полустертыми обозначениями на стене, он находился над некой бетонной цистерной, что-то вроде коллектора, должного хранить запасы относительно чистой воды на тот случай, если понадобится экстренно сменить воду в бассейнах. Уходящие в пол толстые трубы подтверждали это и заодно облегчали мне задуманное – я бы не рискнул раздраить неизвестно куда ведущий люк. Особенно после рассказов старого Бишо о буферных зонах.

Чтобы отодрать массивный люк от основания, на котором он покоился двадцать четыре года – на стене было указание о времени последнего досмотра – мне потребовалось приложить немалые усилия и хорошенько поработать жалом отвертки. Сам люк весил килограммов тридцать, но я справился без особого труда, приподняв и сдвинув его в сторону.

Направив луч ярко горящего налобного фонаря вниз, я высветил мутноватый столб воды в зеве люка. Утерев лицо от пота и льющего с потолка конденсата, я смочил грязную ладонь в пугающе недвижимой воде в цистерне. Холодная. Не прямо вот пронизывающий холод, но все же вода очень холодная и малоподходящая для запланированных испытаний моей храбрости.

Холод – это повод всё отменить?

Ответ – нет. Хотя мне стало страшно. Но я сумел стряхнуть с себя противное оцепенение и начал действовать.