Запертый 2

Плакат извещал, что Охранка и социальные службы зафиксировали достаточно сильно возросшее, чтобы начать тревожиться, число различных правонарушений, связанных с раскуриванием тасманки, распитием спиртного в неположенных местах, к которым добавились и личные конфликты, перерастающие в абсолютно неприемлемые общественностью драки. Помимо этого, было замечено, что многие спортивные группировки ведут себя нагло, бравируют вседозволенностью. В связи с этим уже предприняты жесткие меры для наведения порядка, усилено патрулирование, и администрация предупреждает, что к нарушителям порядка и спокойствия будут приняты более чем суровые способы вразумления.

Не в первый раз я читаю подобное, но раньше я бы даже не задумался, а теперь и думать не надо – я понимал, что все эти «жесткие меры по наведению порядка» введены после приватно прочитанной речи Инверто Босуэлла. Весомые люди послушали, посовещались и чуть сжали знаменитые «ежовые рукавицы». И на улицах сразу стало тише…

На размышление об этом я потратил секунды три, пока шел к стойке. А пока ждал незнакомого чернокожего дежурного, клюющего носом и едва шевелящегося, задумался уже о другом.

Бишо…

Стоило вспомнить о старике, и я понял, что у меня появились планы на завтрашнее утро.

Заплатив один динеро и получив серое полотенце, я двинулся в третью ванную комнату, уже предвкушая отмокание в горячей ванне. Еще успею постираться и прямо в отжатом, но еще мокром пошлепаю домой – сменной одежды я не захватил. И плевать мне на осуждение встречных с их рассуждением о том, что сурвер всегда должен быть опрятным…

**

Шагая по коридору, привычно почти касаясь плечом правой стены и в этом плане буквально следуя древнему совету вести скромно и давать дорогу другим, я был погружен в свои мысли, попутно борясь с желанием вернуться в комнату и продолжить чтение документов. По сторонам я посматривал, рукоять отвертки давила в поясницу справа, но удвоенное количество патрульных с повязками на рукавах гарантировали безопасность. При свидетелях ко мне никто не полезет. Не сказать, чтобы эта мысль расслабляла, зато я не зыркал по сторонам как полудурок, неплохо так сливаясь с редкой людской массой. Поэтому я и не обратил особого внимания на идущую навстречу старушку, что вдруг бодро пересекла широкий коридор по диагонали и встала передо мной. Я вынужденно остановился. Вопросительно взглянул, пытаясь ее узнать, но широкое и плоское лицо мне было незнакомо.

- Ты ведь сурвер Амадей Амос, верно? – спросила она, уперев руки в бока и мерно покачивая головой из стороны в сторону, выглядя морщинистой детской игрушкой.

Я ответил односложно:

- Да.

Обрадовавшись ответу, она всмотрелась в меня пристальней и со странной радостью воскликнула:

- У тебя такое безвольное лицо! Подбородок узким клинышком… тьфу! А вот мной внучек Масси куда как красивее. И повыше тебя будет! А уж силы в нем! Так и прет! Ты вот штангу сколько жмешь?

- Не жму.

Она вцепилась мне в левую руку, крепко сжала предплечье, затем бицепс и сморщилась еще сильнее.

- Тьфу! А мой Масси больше ста килограммов выжимает! И не один раз! Он у меня спортсмен и умница. Сдал норму С1 с первого раза! А поди и не пробовал?

- Не пробовал.

- Тьфу! Ну да – куда уж тебе хилому! – она смерила меня одновременно презрительным и сострадающим взглядом блеклых глазок и вдруг предложила – А хочешь отведу тебя в спортивный зал тут неподалеку? Мой Масси там сейчас занимается – познакомлю тебя с ним. Может даст тебе пару уроков. Про него вот в газетах не пишут – а ведь мой внучек стократ тебя лучше. Может разрешит тебе сфотографироваться с собой – он у меня добрый. Пойдем?

- Не. Не пойду.

- Тьфу! А гордости то сколько болезной! Ты ведь пузырь надутый! Ничего не добился! Мой Масси вон чего достиг – а про него в газетах ни словечка!

- Ты говорила.

- Еще и тыкает мне тут! Тьфу! Ты просто оказался в нужном месте и в нужное время, сурвер! Хотя какой ты сурвер! Из тебя сурвер как из глисты змея!

- Ну да – буркнул я и, обойдя старушку пошел дальше.

- Гордость он тут свою показывает! Да кому ты завтра нужен будешь, когда все про тебя забудут! А мой Масси всегда в почете у людей будет! Он у меня…

Дальше я слушать не стал. Чего она вообще хотела?

Резко свернув в удлиняющий путь коридор, я предпочел пройти им несмотря на то, что здесь всегда тяжело воняло экскрементами. И культ Экспульсо тут не замешан – за стенами находились наши главные очистные сооружения, работающие уже триста лет без перерыва. Имелась еще одна установка, но ее правление бункера разумно держало в резерве. Пройдя переулком и вернувшись в главный коридор, я облегченно выдохнул и машинально отметил, что вонь стала сильнее. Может есть правда в словах стариков, талдычащих, что раньше вообще ничем не пахло – ни одна из систем не может без снижения качества работать несколько столетий подряд и без капитального ремонта. Род Якобс вроде как пытался перетащить ответственность за очистные сооружения на себя, но им не позволили.