Запасной козырь

Вообще-то он знал, где она. Анджела сегодня ему про это все уши прожужжала. Что к ним домой родственники нагрянули, поэтому она живет пока у тетки, а тетка с дачи не вылезает, у нее там коза с козлятами и прочие индюки с петухами. Поэтому Анджела живет вполне себе одна, как большая и взрослая. Потому что родители знают, что она не такая, как разные некоторые. «Знаем мы, какая ты не такая», — злорадно думал Глеб, слушая сонный голос, многословно, но явно радостно объяснявший, где и в какую сторону надо свернуть.

— Да адрес просто скажи, не маленький, найду, — оборвал ее Глеб.

Дверь из прихожей в родительскую спальню была все так же полуоткрыта, но кровать, вопреки никак не уходящей из памяти картине, аккуратно застелена. «Впрочем, — подумал он, — надо еще на кухне поглядеть. Они же торопились, наверняка какие-то следы оставили».

Действительно, возле кухонного стола стояла набитая снедью коробка: фрукты, сладости, парочка винных бутылок… На столе красовались почти пустая бутылка из-под шампанского и два бокала. На одном, кажется, виднелись слабые следы помады. На секунду он прижался к этим следам губами…

— У вас началась новая жизнь?.. Поздравляю! Я тоже начну, пожалуй…

Бокалы Глеб вымыл, а бутылку отнес к мусоропроводу. Содержимое коробки честно поделил пополам, уложив свою половину в пакет.

— Чтоб не с пустыми руками… Да уж, обязательный пункт программы…

Ему вспомнилось слышанное однажды выражение. Тогда его покоробило, а теперь показалось удивительно подходящим.

— Кто девушку ужинает, тот ее и танцует, — продекламировал Глеб, глядя в зеркало. — Даже если ужин случается утром. Извини, Анджела, ты сама напросилась…

Он знал, что, скорее всего, уже завтра начнет себя ненавидеть, но с черной бурей внутри надо было что-то делать. Да и то, разве сейчас он себя не ненавидит? Вот и отлично. Чем хуже, тем лучше.

Вернувшиеся через час — полтора Мария Петровна и Сергей Валерьевич обнаружили прицепленную к зеркалу записку:

«Мама, папа! Решил, что лучшее средство от похмелья — это работа. Поехал на этюды. Буду вечером. Поздно. Глеб».

— Сереж, ты что-нибудь понял? — Мария Петровна пожала плечами. — На этюды он поехал? А этюдник в углу мне с недосыпу мерещится?

Глава 13

Ухо покалывало — так бывает, когда нога или рука затечет от неподвижности. Разве ухо можно отлежать? Но покалывает ощутимо.

Разлепив глаза, Босс увидел нависшую над ним оскаленную усатую морду… Глаза тут же закрылись — как по собственной воле. Что за глюки? Похмелье, что ли, такое страшное?

Покалывание прекратилось, зато начались странные звуки: шорохи, тихое и от того еще более жуткое рычание, позвякивания какие-то. Один звук показался знакомым: вроде как пробка от текилы скачет по стеклянной столешнице. Потом по уху опять забегали крошечные иголочки. Нет, надо просыпаться…

Открыв глаза, Босс понял, что никакой это был не сон. И нависшая над ним морда — скорее мордочка. На диванной подушке сидел котенок и трогал его за ухо, то выпуская, то втягивая когти. И никакой он не оскаленный, так, спросонья примерещилось. Обычный дворовый побродяжка — мелкий, рыжевато-серый, с гордо задранным тощим хвостиком.

Котенок перепрыгнул на стоящий возле дивана стол и начал радостно подбрасывать — да, пробку от текилы, — косясь при этом на человека: присоединяйся, мол, давай поиграем.

И откуда «это» здесь взялось?

И, кстати, где это — здесь?

Он осмотрелся — ага, значит, я вчера из клуба так и не уехал, прямо в кабинете вырубился. Плазма на стене мигала застывшим кадром. Это с той камеры, сообразил Босс, что на потолке, прямо над рингом: прямо посреди квадрата распластался, нелепо вывернув ноги и руки, Мозоль. Да, точно, мне еще вчера показалось, что это свастику напоминает, вот гадость! Ладно, ну их всех! И самого Мозоля туда же. Поправиться бы сейчас, вот только осталось ли хоть что-нибудь…

Сколько ж я вчера выпил? Хотя раздеться сил еще хватило. Или это кто-то меня раздел? Уж больно аккуратно шмотки сложены, пиджак и вовсе на плечиках висит, прямо над холодильником. А в холодильнике — вот красота! — упаковка пива. Ну точно — кто-то позаботился. Клык, небось, больше некому. Спасибо, конечно, но вот дверь, значит, именно он нараспашку оставил — иначе откуда котенок приблудный?

Половину первой банки он расплескал, к тому же чуть не подавился. Вторая пошла легче. И голове вроде полегчало. Прыжки котенка — на самом деле почти беззвучные — уже не казались долбящими череп отбойными молотками. Ладно, пусть пока скачет, потом уборщице надо сказать, пусть выкинет назад на помойку. А то он тут мне таких дел наделает…

Дела… ох, надо вспомнить. Кстати, как же пацана этого фамилия, который Мозоля так фантастически положил? Черт! Мы же с ним вроде договор вчера подписывали? Или не подписывали? Ах да, Козырев! Я еще пошутил: мол, козырный ты парень, Козырев Борис.

Так, с этим ясно. Но не с пацаном же этим я вчера так надрался? Что-то еще было? И что-то важное причем… Важное… Полковник приходил, но это раньше было, еще до боя этого… А после… Что-то еще было, разговоры какие-то, документы…