Запасной инстинкт

— Но перед этим я все-таки отправлю эту бумагу в Москву. Если не служебной почтой и за вашей подписью, так обычной, в конверте с маркой. А на вопрос из Москвы, почему я такой идиот, отвечу, что начальник ГУВД отказался отправлять эту информацию. Сколько вам до пенсии осталось?

Александр пошел ва-банк. Он понимал, что допускает очевидное хамство, что после этого он может стать просто безработным, а не опером по угонам, но речь шла о человеческих жизнях.

Уголовное дело выплеснулось за пределы области. Не по территориальному признаку, а по содержательному. Ситуация стала кризисной. В любой момент могло произойти непредвиденное — на свободе оставались свихнувшийся убийца и живодер Шостак. Следующие капли крови могли упасть на землю где угодно — в Питере, Саратове, Москве, наконец. Понимал ли это генерал?

Нет. Не понимал.

— Сопляк! Ты понимаешь, с кем разговариваешь? — Смыслов перешел на свистящий шепот. — Я тебя, сучонка, сегодняшним же приказом уволю! По статье!..

Никитин подошел поближе и почти беззвучно сообщил:

— А я продам свою машину и на вырученные средства пошлю в Генпрокуратуру тех двух проституток, которые тебе минет делали в бане, на слете шишкарей, по случаю празднования Дня города. Помнишь, на обкомовских дачах дело было? В сентябре прошлого года? В Генпрокуратуре сейчас очень трогательно относятся к подобным вопросам.

Смыслов, выпучив глаза, опустился в кресло.

Никитин наклонился над столом.

— Думаешь, блефую?.. «Масик, а что наш масик такой дряблый? Женушка масика расшевелить не может? Масик как хочет?» Масик!.. — Александр смачно сплюнул в начальственную урну и отступил на шаг. В его глазах снова светились покорность и уважение перед старшими. — Так подпишете бумагу или нет, товарищ генерал-майор? Или мне попозже зайти, когда вы освободитесь?

Глава 16

Шостак не мог уехать из города, не изменив биографии. Саша был в этом просто уверен. Он понял, что загробных дел мастер и по совместительству психиатр Витольд Романович исчез окончательно и бесповоротно, а потом сообразил, что совершил одну маленькую ошибку. Сначала он корил себя за нее, а впоследствии ругал. Пробить все паспортные столы, конечно, можно. Но это было бы глупо по двум причинам. Во-первых, Шостак не такой уж дурак, чтобы светиться в органах, пусть даже и при своем человеке. Этого человека при необходимости так прижмут, что ему будет наплевать — свой Шостак или нет. А во-вторых, и это главное, — на такие дела уйдет квартал. Трех месяцев, не говоря уже о полугодии, у Никитина не было.

Он каким-то подкожным чутьем понял, что нужно прошерстить вероятные пути отхода врача, и отправился с Саморуковым в морг ЦПЛ. Расчет был прост до глупости.

Сколько больных умерло в лечебнице за последние три года? — Тридцать восемь.

Сколько из них мужчин? — Семнадцать.

Какое количество из них имели возраст от пятидесяти до шестидесяти лет? — Девять.

Сколько из них славянской национальности и носящих славянские фамилии? — Семь.

Холостые есть? — Двое.

Все это, конечно, было только предположение. Но если на нем настаивать, а ничего другого и не оставалось, то Никитин был прав. Главврач не мог знать заранее, когда именно ему придется исчезать с планеты Земля как Шостаку. Это могло быть завтра или же через год. Поэтому вряд ли он будет подбирать себе паспорт на свой год рождения. Плюс-минус три года. Естественно, доктор будет искать славянина, само собой, холостого. Не хватало еще встречи с вдовой!

Все паспорта, естественно, проходят через главврача. Потерялся документ умершего человека, такое бывает. Родственники спросят — сослаться можно на кого угодно. В конце концов, не такой уж большой проблемой стало бы для Шостака подобрать паспорт человека, у которого нет ни дома, ни родственников!

Итак, после первой же проверки произошло предсказуемое.

21 июня 2013 года в 20.00 от центрального железнодорожного вокзала оторвался последний вагон пассажирского поезда сообщением Слянск — Заболоцк. Во втором купе четвертого вагона находился гражданин Заградский.

Ежов Вратислав Петрович был одним из тех двоих, с чьими данными Стариков отправился на железнодорожный вокзал, а Саморуков — в аэропорт.

Повезло Старикову.

Хотя, может, и нет. Шутка судьбы. Это тот случай, когда такой вот юмор не бывает обидным.

В Заболоцке Булгаков вышел на крыльцо райотдела и размял затекшие плечи. Прикуривая, он исподлобья посмотрел по сторонам. Нужно было начинать поиск фантома Заградского, а с чего — он пока не знал. Решение появилось из-за кустов, не успел Андрей выкурить и половину сигареты. Раздвигая ветви молодой яблони, на дорогу выходил старый знакомый.

— Кислый, ко мне!

Боря Кислов, увидев Булгакова, изменился в лице. Подойдя к оперу, он принял жалкий вид.

— Амнистию хочешь?

Кислов насторожился.

Кислов насторожился. Ничего хорошего ждать от этого опера не приходилось.

— А чего сделать надо?

— Сообразительный. Короче, в городе находится некто… — Булгаков достал из кармана блокнот. — Заградский Вратислав Петрович. Нужно его разыскать и сообщить о месте нахождения.

— Некзатоградский?