Запах смерти

Погода за ночь испортилась. Всю дорогу до морга с неба свинцового цвета не переставая лил дождь. Потоки воды струились по мостовой, листвы на деревьях поубавилось. Я нашел свободное место около тротуара совсем недалеко от входа и бегом одолел расстояние до дверей. Пришлось, правда, задержаться под козырьком, чтобы стряхнуть воду с плаща.

Морг построили сравнительно недавно, и обслуживал он значительную часть Северного Лондона. Мне уже приходилось здесь работать. Рия Парек, приехавшая раньше меня, поздоровалась со мной по обыкновению ехидно.

– Что-то вы накануне задержались, – заметила она с озорным огоньком в глазах.

Мы с ней не виделись со вчерашнего дня. Покидая замурованную камеру, я полагал, что скоро вернусь туда.

– Концепция поменялась.

– Я так и поняла.

Я не хотел лезть в чужие дела, но и притворяться, будто это мне неинтересно, тоже не мог.

– Как прошла эвакуация?

– С задержкой. Они долго ковырялись с укреплением потолка, поэтому вынести успели только одно тело. Второе эвакуируют сегодня.

– Как вам «БиоГен»?

– Наши новые частные эксперты? – Парек пожала плечами. – У них симпатичные серые комбинезончики. Ничего другого я в них не нашла. Хотя то, что вас заменили, было, скажем так, неожиданно.

– Почему?

– Никогда еще не работала с кем-то, кто называет себя судебным тафономистом. Если бы он мне этого не сообщил, я бы решила, что он обычный судебный антрополог. Ну не считая серого комбинезона.

Я удержался от улыбки.

– Говорят, у него блестящие рекомендации.

– Не сомневаюсь. На вид довольно способный. Молод, однако методичен. И самоуверен.

Что правда, то правда. Хотя тогда он вряд ли видел бы конкурента в патологоанатоме вроде Парек. Ну если только совсем не дурак.

Она улыбнулась, отчего лицо ее покрылось паутинкой тонких морщинок.

– Обидно, да?

– Что именно?

– Обнаружить, что на пятки наступает молодая поросль.

Я хотел возразить, но промолчал. Парек слишком хорошо меня знала.

– Я что, был таким же надменным парнем, когда мы с вами познакомились?

– Не надменным, нет. Уверенным – да. И амбициозным. Но с тех пор вы много чего повидали. Осмелюсь предположить, что Дэниел Мирз сделается заметно лучше, когда пообтешется. И я не сомневаюсь, что так оно и будет.

Я подумал, что она права, но, в общем-то, не слишком беспокоился на сей счет. Решил, что чем меньше мы будем пересекаться с Мирзом, тем больше нам обоим это будет нравиться.

Официальное вскрытие было намечено на десять часов утра. Уэлан и остальные члены следственной группы начали собираться минут за пятнадцать до начала, но сама Уорд запаздывала. Она приехала последней и ворвалась в помещение, на ходу стряхивая воду с плаща.

– Прошу прощения, – выдохнула она, плюхнула сумочку на стол и уселась на свое место.

Вид Уорд имела измотанный, и живот ее теперь, без мешковатого комбинезона, сделался более заметным. Короткое совещание перед вскрытием являлось простой формальностью – исключительно с целью удостовериться в том, что детективы и эксперты хорошо понимают друг друга. Полиция пока не продвинулась в идентификации личности погибшей. При ней не обнаружилось ни водительского удостоверения, ни каких-либо иных документов, а одежда и обувь были самые дешевые, распространенные, так что тоже не послужили зацепкой. Снять отпечатки с поврежденных пальцев не представлялось возможным, и хотя беременность жертвы могла бы помочь при работе с базой пропавших без вести, нам все равно не хватало более точного определения возраста, чтобы сузить круг поисков. Беременность сужала его, однако недостаточно.

Способность вынашивать ребенка означала что угодно – от подросткового возраста и до сорока лет.

В общем, сейчас надежда была на записи у дантистов и на то, что нам с Парек удастся найти еще какую-нибудь зацепку. Пока Уорд, Уэлан и остальные из отдела расследования убийств рассаживались по местам, мы двое переоделись в чистые халаты и вошли в секционную.

Уверен, морги по всему миру похожи друг на друга. Некоторые, конечно, современнее и лучше оборудованы, но устройство их примерно одно. А холодный воздух и запах дезинфекции, перебивающий другие, менее приятные запахи биологического происхождения, и вовсе одинаковы повсюду.

Дверь за нами закрылась, оставив нас в тишине. Тело женщины лежало на металлическом столе. Согнутые в коленях ноги были повернуты набок, а руки, цветом и фактурой напоминавшие вяленое мясо, покоились на груди в традиционном для погребения положении. Тело раздели, чтобы отправить одежду на экспертизу, и вымыли. При этом бо́льшая часть волос тоже оказалась смыта и лежала теперь отдельно, а на скальпе осталось лишь несколько редких прядей. Рядом с телом матери лежало то, что осталось от ребенка.

– Невеселая у нас работка, – заметила Парек, глядя на останки матери и ребенка. Потом она тряхнула головой и принялась за работу.