Замри и прыгни

Девчонки, оглядываясь, заторопились подальше от застывшей Зои. Зато совсем рядом остановилась какая-то бабулька. Осуждающе окинула женщину цепким взглядом, обошла и буквально воткнулась в охранника.

– Ты зачем таких в магазин пускаешь? Совсем совесть потеряли! Ну не хотят работать, и все! Хоть заразный, хоть уголовник – все приходите! Лапайте своими ручищами микробными наши продукты! Заражайте нас сибирской язвой! Ну-ка, зови начальника! Есть тут у вас старший?

Охранник, оторопев от такого напора, пожевал губами, похлопал глазами и вдруг резво отшвырнул Зоину тележку, уцепил ее саму под локоть и потащил к дверям.

По пути он ежесекундно оглядывался, оправдываясь перед бдительной старушкой:

– Видишь, гоню-гоню, а она настырная такая! В милицию сдам, да и дело с концом!

– Давно бы так, – важно одобрила довольная бабуля действия службы безопасности.

Зоя уже приготовилась к тому, что сейчас разозлившийся охранник вытолкнет ее в открытые двери. Да еще и пнет напоследок. Почему-то это предполагаемое развитие событий ее совершенно не беспокоило. Женщина не могла взять в толк одного: почему ей не дали купить фарш? Как же они не понимают, она не может вернуться домой без фарша. Она должна сегодня сделать Володе котлеты!

Охранник действительно выволок ее в двери, но не выкинул на улицу, а, наоборот, запихнул в какую-то боковую щель, оказавшуюся небольшим кабинетом. Там, положив голову на стол, отдыхал молодой милиционер.

– Слышь, Витек, разберись тут! – швырнул Зою на стул секьюрити. – Ходит по магазину, народ пугает. Думал – пьяная. Вроде – без запаха.

– Под кайфом, наверное, – зевая, предположил румяный сержант. – Разберемся. – И брезгливо бросил Зое: – Застегнись, шалава!

Женщина недоуменно оглянулась, но, кроме них двоих, в кабинете никого не оказалось. Опустила глаза на собственное туловище. Меж распахнутых пол плаща голубело голое тело. Некрасивое, рыхлое, в неопрятных пупырышках гусиной кожи. Внизу на белом блестящем квадратике пола торчала пара грязных галош, из которых выглядывали чьи-то ноги.

Зоя вопросительно перевела глаза на сердитого милиционера и тут же все поняла. Вихрь жаркого смертельного ужаса скрутил ее, подняв ее под самый потолок, к ярким неоновым лампам, и оттуда, с высоты, она увидела себя. Жалкую, зареванную тетеху с опухшими глазами, запекшейся полоской рта. Под распахнутым, с вырванной верхней пуговицей, плащом, кроме колготок, с чернеющими сквозь них трусиками, ничего не было. Старо-изношенная мочалка головы, вся в рыжих неровных струпьях… И запах! Неужели это от нее так остро и омерзительно пахнет?

– Это… я?.. – тихо спросила женщина.

– Нет, папа римский, – философски заметил милиционер. – Документы есть?

Дрожащими руками Зоя протянула ему сумку.

– Обкололась? – осведомился Витек, копаясь в недрах светлого ридикюля. – Или нанюхалась?

Извлек бумажник, из него поочередно – паспорт, водительские права, документы на машину. Все внимательно изучил. Пару минут поразглядывал фотографии, сличая их с мало похожим оригиналом.

– Это – чье? – недоверчиво спросил у Зои, показывая на бумаги.

– Мое, – едва вымолвила женщина.

Ей было нестерпимо стыдно. Так стыдно, как не было ни разу в жизни. И одновременно – все равно. Будто бы две разные Зои находились сейчас в милицейской каптерке. Одна – все понимающая и оттого невыразимо страдающая, живая. И вторая – посторонняя, отстраненная, мертвая.

– Что же вы, Зоя Романовна, в таком виде? – недоверчиво, но уже гораздо более сдержанно произнес блюститель правопорядка.

– Заболела, – прошелестела женщина, сказав между тем чистую правду.

– Раз болеете, дома лежать надо, – наставительно глянул на нее сержант. – А вы в общественное место. Нехорошо!

Зоя слабо кивнула, соглашаясь.

– Зачем в магазин пошли? – продолжил допрос милиционер.

– За фаршем, – объяснила женщина. – Мужу… котлеты…

– А на что, интересно, вы его покупать собирались? – Витек потряс пустым бумажником. – Денег-то нет!

– Забыла, – опустила глаза Зоя. И почему-то соврала: – Я из больницы…

– А, ну тогда понятно, – милиционер немного успокоился. – И что мне с вами делать?

Видно было, что ему смертельно не хочется писать протокол, вызывать патрульную машину – словом, совершать любые действия, способные вывести его из состояния расслабленного ночного покоя.

– Отпустите меня, пожалуйста, – робко попросила Зоя. – Я домой поеду.

– А доедешь? – равнодушно полюбопытствовал сержант, мечтая лишь об одном: как можно быстрее сплавить сумасшедшую тетку с вверенной территории.

Женщина кивнула.

– Я потихоньку поеду.

– Ну гляди, – согласился Витек. – Гаишникам попадешься – загребут. Не все такие добрые.

Одним движением он сбросил со стола в сумку документы, застегнул молнию, протянул Зое.

– Вперед!

Не очень понимая, что нужно делать, женщина растерянно застыла.

– Чего стоим? – поинтересовался милиционер. – Раздумала домой? В отделение хочешь? Пошли! – и подтолкнул Зою к дверям.