Замок среди деревьев

Когда они въехали в бедный квартал, сумерки уже спустились на город. Казалось, теперь они попали в другую страну, в другой век. Узкие улочки, темные и пропахшие пряностями, вином и отбросами, круто возносились вверх в разные стороны. По ним невозможно было проехать на машине. Карлос припарковал «мерседес» и, взяв под руки девушек, повел их по одной из улиц.

— Здесь недалеко, — пояснил он.

— Я охотно пройдусь пешком, — сказала Стефания. — Невозможно «почувствовать» город, когда едешь на машине.

— А это важно для вас?

Карлос наклонился так близко к ней, что его смуглое лицо оказалось почти рядом с ее собственным. Она могла поднять руку и прикоснуться к нему. Стефания отступила на шаг, затаив дыхание. Было слышно, как теплый ветерок Лиссабона шелестит пылью у них под ногами.

Они пересекли дорогу и направились по темной аллее к маленькому ресторанчику. На столах пестрели веселенькие скатерти, свечи бросали золотистый свет на выкрашенные в белый цвет стены и бревенчатый потолок. Тяжелый запах чеснока и паприки висел в воздухе. В одном углу зала играли пианист и гитарист.

Карлос провел девушек к свободному столику и быстро заговорил на португальском с хозяйкой, которая вразвалочку подошла к ним. Она часто кивала и жестикулировала, потом поклонилась и ушла, а Карлос откинулся на спинку стула и улыбнулся.

— Я позволил себе смелость заказать для вас обеих. Твой вкус я знаю, Жаник. Для мисс Норд мне пришлось действовать наугад.

— Это было не трудно, — заметила Жаник. — Мисс Норд — типичный продукт своей страны. Английский цветок, искренний и открытый!

Стефания задумалась, не излишне ли она обидчива и впечатлительна, так как слова француженки, вместо того чтобы звучать лестно, казались из-за едва уловимой вкрадчивой интонации почти оскорбительными. Ей на ум пришло несколько колких ответов, но все они лишь спровоцировали бы дальнейшую перепалку, так что она дипломатично решила промолчать и почувствовала облегчение, когда официант поставил перед ними тарелки. Еда, заказанная Карлосом, была типично португальской: маленькие кусочки рыбы, плавающие в густом соусе, щедро приправленном специями и луком; тонкие эскалопы из телятины, тушенные в сметане. Все это запивалось горьковатым красным вином.

Они уже потягивали кофе, когда пианист взял аккорд, гитарист вышел на середину зала, а тучная хозяйка, развязав фартук, встала рядом с ним и начала петь. Мгновенно все посетители замерли. Во всем зале двигались только руки музыкантов да извивались на сквозняке хвосты голубоватого сигаретного дыма. Хрипловатый голос женщины вибрировал, захватывая своей меланхоличностью. Она начала медленно, почти монотонно, но вскоре печаль мелодии полностью овладела певицей, и ее голос окреп, стал выше, она закачалась из стороны в сторону в такт музыке. Быстрее и быстрее играл пианист, громче и громче бренчала гитара, и вскоре весь зал был заполнен мощной пульсацией ритма, такого простого и примитивного, что брал за душу.

С потрясающей внезапностью песня оборвалась, и женщина очнулась от транса, чтобы принять шумное, почти истеричное одобрение публики.

Хотя Стефания не понимала слов, печаль, лежавшая в основе песни, растрогала ее. Подняв голову, она увидела, что Карлос наблюдает за ней. Его темные глаза блестели, пристально глядя на девушку, как будто пытались выведать самые сокровенные секреты ее сердца. Стефания вздрогнула и тайком вытерла салфеткой вспотевшие вдруг ладони.

Карлос резко отодвинул свой стул и поднялся:

— Пора возвращаться в замок. Я ожидаю важный звонок из Америки в десять часов.

— А мы не могли бы остаться немного подольше? — Жаник наморщила хорошенький носик. — Я уверена, Мигель примет для тебя сообщение.

— Об этом не может быть и речи. — Тон Карлоса не допускал дальнейших споров, и Жаник, пожав плечами, встала.

Сидя в машине, Стефания вновь вглядывалась в плоский ландшафт, мелькавший за окном. Однообразные поля, многие из которых были бесплодны, уничтожены ветром и песками, принесенными им с побережья, теперь, в лунном свете, приобрели серебристый загадочный блеск. Карлос ехал быстро, не сбавляя скорости, даже когда они мчались по площади Синтры и вверх по горной дороге к замку. На крутых поворотах машину так опасно заносило, что во рту у Стефании пересохло от страха. Наконец они влетели в ворота и под визг тормозов остановились у главного входа.

Войдя в громадный холл, Жаник разгладила складки своего платья и посмотрела прищурившись на Стефанию.

— Вы, должно быть, устали, — произнесла она с подчеркнутой небрежностью. — Я прослежу, чтобы кто-нибудь из слуг принес вам наверх горячее питье.