Залог мира. Далекий фронт

В гостиную вошёл Джон, слуга Кросби. Он сказал, что уже ходили к соседям и звонили на станцию, но мастер сможет приехать только завтра утром.

Когда слуга вышел, Таня уселась в кресло, не зная, что предпринять. В это время в тишину гостиной ворвался мотив знакомой песни. Чей-то негромкий, ленивый голос протяжно пел песню о Ермаке — завоевателе Сибири, о далёком Иртыше и трагической гибели храброй дружины.

Таня, удивлённая, вышла на веранду, но здесь никого не было. Тогда она прошла в зимний сад. Песня стала слышнее; Таня пошла безошибочно на голос, и за широкими листьями арумов увидела Рандольфа Крауфорда, лежавшего на диване. В руке у него была четырёхгранная солдатская фляга. Время от времени лётчик подносил флягу к губам и высоко поднимал её, — очевидно, жидкости оставалось немного. Рандольф Крауфорд был немного пьян и вполголоса напевал песню о Ермаке.

Таня подошла и стала рядом.

Крауфорд, приветливо улыбаясь, поднял флягу и, сделав глоток, перевернул её вверх дном. Фляга была пуста.

— Что с вами, Ральф? — встревожилась Таня.

— Ничего особенного, Таня, — ответил лётчик. — Выпиваю понемножку. Настроение подходящее… Теперь мне надо немного поспать до обеда, и всё будет в полном порядке.

Ральф растянулся на диване и улёгся поудобнее.

Таня посмотрела на его по-детски обиженное лицо и подложила ему под голову небольшую подушку.

— Спасибо, Джен… — пробормотал Крауфорд, засыпая.

— Трогательная картина, — неожиданно прозвучал от двери голос Джен.

— Да, — спокойно откликнулась Таня. — И самое трогательное, что даже во сне он называет меня твоим именем.

— Ты находишь это трогательным?

— Да, он, видимо, очень любит тебя.

— Я надеюсь, — сказала Джен, посмотрев на Ральфа.

Они помолчали.

— Пойдём наверх, — предложила Таня.

— Ты иди, Таня, — тихо сказала Джен. — Я посижу здесь. Он не так долго будет со мной.

Таня понимающе кивнула головой и вышла. Джен осторожно присела на диван, боясь разбудить Ральфа.

Где-то поблизости послышались осторожные шаги. Джен оглянулась. У входа в зимний сад стоял Сэм Гибсон и приветливо улыбался Джен.

Девушка смутилась и поспешила отойти от дивана.

Гибсон рассмеялся.

— Мило, трогательно, нежно… Это разбивает все разговоры о том, что в наше время нет истинной любви. Даже когда жених спит, любимая не сводит с него глаз. Лётчику можно только позавидовать.

— Вы ездили в город, мистер Гибсон? — спросила Джен, чтобы переменить тему разговора.

— Да, и довольно удачно, — ответил американец. — Нам с вами, Джен, предстоит деловой разговор. Мне кажется, что вы сейчас единственный человек в доме, который может хладнокровно рассуждать и действовать.

Джен удивилась и даже испугалась, — ещё никогда Гибсон не говорил с ней таким серьёзным тоном.

— Я слушаю вас, мистер Гибсон, — робко сказала она.

Но Гибсон медлил. Он подошёл к Крауфорду, склонился над ним и прислушался к его ровному дыханию.

— Спит. Крауфорд! Крауфорд!

Лётчик не шевельнулся. Тогда Гибсон повернулся к Джен и тихо заговорил:

— Вы представляете себе, мисс Джен, какая огромная опасность вам угрожает? Мне кажется, что вы все живёте здесь слишком беспечно.

— Я не понимаю вас, мистер Гибсон. Неужели сюда могут прийти немцы?

Гибсон рассмеялся.

— Вы говорите смешные вещи. Немецкая опасность осталась мёрзнуть в Сталинграде. Я говорю о другом.

— Но о чём же, мистер Гибсон?

— Я говорю об этой девушке, об этой русской, которую вы так неосторожно ввели в ваш дом.

— Ну что вы, для кого может быть опасной Таня? — усмехнулась Джен. — Вы шутите, мистер Гибсон.

— И всё-таки Таня — это большая опасность, — повторил Гибсон серьёзно.

— Не понимаю…

— Сейчас я вам всё объясню. Представьте себе: завтра к Тане приедет в гости кто-либо из советских людей, наконец, представитель посольства…

— Он уже был здесь.

— Вот видите… И Таня расскажет ему всю историю с заводами в Ригене. Что тогда станет с нами? Русские моментально поднимут шум, и тогда хочешь — не хочешь придётся посылать туда самолёты. В таких случаях президент Рузвельт непреклонен. Я бы не хотел попасть под его руку. Заводы будут уничтожены. А вместе с ними — и ваше будущее.

— Я попрошу Таню никому ничего не говорить.

— А вы уверены, что она согласится? Я сомневаюсь. Она представит себе, что танки из Ригена выходят на русских или англичан, и плюнет на всё ваше будущее, чтобы только спасти несколько солдатских голов.

Мысли Джен смешались. Гибсон говорил так убедительно, что у неё не оставалось сомнений в его правоте. Но она не знала, что делать.

— Подскажите мне, мистер Гибсон, я не знаю, как быть, — сказала она. — Я сделаю всё, что будет в моих силах.

— Таню надо убрать, — взглянув в сторону Крауфорда, сказал Гибсон. — И вы должны помочь мне, Джен.

— Как убрать? — чуть слышно спросила девушка. Ей стало страшно.

— Очень просто, — быстро заговорил Гибсон. — Сейчас в Англии уже организованы американские концлагери для немецких военнопленных. Сегодня, немного позднее, вы предложите Тане прогуляться. Вы пойдёте вдвоём, а вернётесь одна. Я уже всё подготовил.

Джен с возмущением поднялась.

— Вы знаете, что Таня спасла мне жизнь? — громко сказала она.