Залив Гавана

Осорио открыла дверь в конце коридора, ведущую в ванную комнату, отделанную потрескавшейся, но безупречно чистой керамической плиткой. На стойке душа висело мыло на бечевке. В углу зеркала красовался отчетливый отпечаток пальца, другой был ясно виден под кнопкой спуска туалета.

— Вы ничего не упустили. Интересно, что вас заставило так потрудиться?

— Вы не отрицаете, что это квартира Приблуды?

— Похоже на то.

— И что отпечатки, которые мы здесь нашли, принадлежат Приблуде?

— На самом деле, я же их не сверял, но, предположим, соглашусь.

— Помните, при вскрытии вы сказали капитану Аркосу, что для русского это не совсем обычный способ рыбной ловли?..

— В море в автомобильной камере? Это первое, что меня насторожило.

Детектив повела его назад в прачечную, ввернула висящую на проводе лампочку, и рядом с каменной раковиной и веревкой для белья он увидел мотки лески и проводов, а на грубо обработанных полках стояли банки, в которых хранились отвратительные на вид рыболовные крючки, разложенные по размеру. Каждая банка была обработана пудрой и отпечатки были отчетливо видны. Детектив Осорио передала Аркадию карточку со снятыми в квартире отпечатками. Аркадию бросился в глаза большой отпечаток с отчетливым витком, который пересекал шрам, что было точной копией рисунка отпечатков на бутылках. На банке для крючков он увидел точно такой же бережно обработанный след.

— Он был правшой? — спросила Осорио.

— Да.

— Под углом, под которым вы смотрите, видно по отпечаткам, что он держал банку большим и указательным пальцами правой руки. А вот отпечатки на стекле бутылки принадлежат большому и указательному пальцам левой. Они повсюду: во всех комнатах, на дверях, зеркалах, везде. Так что видите, ваш русский друг и был тем самым кубинским рыбаком.

— Как давно он погиб?

— По словам доктора Бласа, порядка двух недель назад.

— Здесь кто-нибудь появлялся за это время?

— Я опросила соседей. Нет.

— Должно быть, черепашка сильно проголодалась.

Аркадий вернулся в гостиную, привычно запоминая расположение комнат в квартире: балкон, гостиная, прачечная, кабинет, ванная комната, спальня. В холодильнике он нашел йогурт, овощи, баклажан, маринованные грибы, отварной язык и с полдюжины коробочек цветной тридцатимиллиметровой фотопленки. Он положил корм черепашке и оглянулся посмотреть на черный манекен в углу.

— Должен признать, я узнал много нового о человеке, которого помню. Вы нашли его машину?

— Нет.

— Вы знаете марку?

— «Лада», — она подчеркнуто качнула головой. — Это не имеет значения. Ваш самолет через 4 часа. Тело готовят к отправке. Вы будете его сопровождать, согласны?

— Думаю, что буду.

Осорио нахмурилась, будто бы уловив оттенок сомнения в ответе…

— Из чистого любопытства хотелось бы знать, насколько вы хороший следователь… — спросила она по дороге назад.

— Не особенно.

— Почему так?

— По разным причинам. Были времена, когда, как говорит ваш капитан, я мог похвастаться довольно высоким уровнем профессионализма. Но это было в той Москве, где убийства были делом рук любителей, а металлические трубы и водочные бутылки служили орудием убийства. Теперь это работа профи, у которых на вооружении тяжелая артиллерия. К тому же работа в милиции никогда не была высокооплачиваемой, хотя зарплату выдавали регулярно. Сейчас, когда мы не видим жалованья по полгода, нет смысла работать с прежним усердием. К тому же предположим, вы успешно раскрыли заказное убийство. И что?.. Заказчик приглашает прокурора на обед и предлагает ему дом на Черном море, дело закрывают. Поэтому рейтинг моей успешности не так высок, как прежде, да и навыки работы уже не те, что раньше.

— Но вы задавали так много вопросов.

— Это привычка. — Сидя в машине, Аркадий думал о том, что его тело словно перемещают от одного преступления к другому — к любому преступлению, совершенному в каком угодно месте. Он был больше недоволен собой, чем Осорио. Какого черта он начал всюду совать свой нос? Достаточно! Она была права. И вдруг он почувствовал на себе ее взгляд — всего лишь на мгновенье. В этот момент они подъехали к неосвещенному перекрестку, и ей нужно было максимально сосредоточиться, чтобы вести машину осторожно, как будто судно в кромешной тьме…

Машина остановилась, пропуская стадо овец, лениво пересекающее дорогу. Огни фар высветили надпись на стене «Venceremos!». Аркадий тихо пробормотал слово про себя, следом Осорио громко и отчетливо произнесла:

— Venceremos! переводится как «Мы победим!». Несмотря на Америку и Россию, мы победим! — добавила она.

— Несмотря на историю, географию и закон притяжения?

— Несмотря ни на что! У вас в Москве ведь больше нет таких плакатов?

— Почему же, есть. На них написано «Nike» и «Absolut».

Она окатила его устрашающим взглядом. Когда они подъехали к посольской квартире, Осорио объявила, что через два часа его заберет водитель и отвезет в аэропорт.

— В полете вас будет сопровождать ваш друг.

— Будем надеяться, что это действительно полковник.

— Живой русский, мертвый русский, какая разница? — уязвленно вспылила она.

— Пожалуй, вы правы.