Зал фей

– И то и другое, миссис Дримлейн! – Кэтрин решила, что может выдать некоторое количество правды. Ей начинала нравиться и прямота старой дамы, и эта комната, и пирожные… – Матушка решила, что мне лучше будет уехать после одной… неприятной истории, а я начала дышать свободней после того, как вчера вышла из дилижанса.

Кэти умолкла. Вчера? В самом ли деле она только вчера переступила порог «Охотников и свиньи»? Сейчас ей казалось, что она оставила свой дом месяц назад, не меньше.

– Что ж, надеюсь, тебе и дальше будет чем дышать, – усмехнулась миссис Дримлейн. – Не позволяй твоим дядюшке и тетушке нагружать тебя сверх меры, они навряд ли станут платить тебе столько же, сколько наемной служащей. Я вижу, что ты устала, а ведь тебе, должно быть, хочется пойти на прогулку, увидеть новые места, познакомиться со своими сверстницами… Чем ты любишь заниматься? Вышивки, сентиментальные романы, садоводство, сюсюканье вместе с подругами из благотворительного комитета над бедными, дурно пахнущими младенцами?

– Рисовать! – выпалила Кэтрин, передернувшись при мысли о бедных младенцах.

– Сельские пейзажи, должно быть? Коридор на этом этаже пустоват, думаю, ты могла бы украсить его несколькими картинами.

– Чаще всего мои работы не годятся для показа публике. – Кэти невольно улыбнулась, представляя, как постояльцы дядюшки Томаса толпятся в коридоре, мешая другу другу, чтобы рассмотреть ее рисунки. Затем находят себя и с возмущением покидают гостиницу, пообещав никогда больше не появляться в «Охотниках и свинье».

– Отчего же? Они настолько дурны?

– Напротив, мадам! – задетая за живое, Кэтрин не выдержала. – Я люблю рисовать портреты своих знакомых, и они получаются похожими на себя. Но при этом они выглядят… смешными.

– Вот как! – почтенная дама наклонилась вперед, как будто силилась рассмотреть на круглом личике девушки что-то, не замеченное прежде. – Правильно ли я поняла тебя? Ты выставляешь своих знакомых в нелепом виде? Подмечаешь в них дурное, тайные пороки, быть может?

– Я… я не знаю. Я не думала об этом… так. Но если человек сварлив, завистлив или скуп, это видно на моих портретах. И я ничего не могу с собой поделать, – обескураженно призналась Кэтрин, еще больше, нежели словам, удивляясь самому откровению.

– Звучит многообещающе. – Миссис Дримлейн снова оперлась о спинку кресла. – Уверена, в Кромберри ты найдешь немало типажей для своего альбома.

– Я тоже надеюсь, – согласилась Кэтрин. – Сегодня я видела в окно двух джентльменов, полагаю, они братья. Полные, на дорогих лошадях…

– Можешь не продолжать, – старушка неодобрительно сжала губы, прежде чем продолжить. – Эти господа – братья Теобальд и Годфри Уорренби. Наши поместья расположены совсем рядом.

– Поместья? – Кэти непонимающе посмотрела на собеседницу.

– Только не говори, что горничные или твоя тетушка еще ничего не успели тебе рассказать обо мне! – Миссис Дримлейн подтянула повыше очки и прищурилась.

– Так и есть, мадам. – Кэтрин смутилась, но она говорила правду и надеялась, что старая дама ей поверит. – Я почти не видела свою тетю сегодня, а от горничной услышала только жуткую историю об убийстве мисс Грин.

– Ох, ну конечно, – понимающе закивала миссис Дримлейн. – По сравнению с недавним убийством мои семейные скелеты кажутся кучкой пыльной соломы. Впрочем, убийство у нас ведь тоже было… Точнее, самоубийство.

Кэтрин ахнула – ведь этого, должно быть, ожидала от нее эта странная леди, как несколько часов назад – Сара.

– Что ж, настала моя очередь напугать тебя жуткой историей. – Старушка сняла очки, потерла их о рукав и вернула на место. Несколько секунд паузы, и она продолжила: – Мой сын, Ричард Дримлейн, ныне проживает в поместье, доставшемся ему по наследству от моего покойного супруга. Сейчас он женат на приятной, милой женщине, Розамунд, и у них двое сыновей. Внуки, которых я почти не вижу… Наша с сыном ссора огорчает Розамунд, и иногда она привозит детей сюда, в «Охотников и свинью», чтобы я могла увидеться с ними. Но Ричард не одобряет эти встречи, а я не хочу служить причиной их размолвок. Достаточно и того, что из-за меня погибла первая жена Ричарда, Алисия.

Миссис Дримлейн на некоторое время замолчала, а у Кэтрин хватило сообразительности не прерывать это молчание охами и ахами.

– Тебе наверняка еще расскажут, какой злобной фурией я была по отношению к Алисии. Не свекровь, а всевидящее злобное око, готовое тотчас заметить малейший промах и протрубить о нем на каждом перекрестке. – Миссис Дримлейн вздохнула. – Что ж, так оно и было. Я считала и продолжаю считать, что Алисия была дурной женщиной. Тратила больше, чем мог позволить себе Ричард, устраивала для соседей, в том числе и для семейства Уорренби, пышные празднества с непременным скандалом… Ричард все прощал ей, так сильно он ее любил. И я простила бы, будь дело только в ее расточительстве.

Снова пауза. Кэтрин слушала напряженно, сама не понимая, хочет ли она услышать окончание истории. Отчего-то ей стало страшно жаль миссис Дримлейн. И просто – страшно.