Закон проклятого

– Сейчас и так вечер, Джек, если ты заметил. Наверное, ты хотел спросить, что я делаю сегодня ночью?

– Наверное, Сью.

Впервые за весь вечер каменное лицо сержанта Томпсона слегка разгладилось, и на нём появилось слабое подобие улыбки.

* * *

– Слушай, Хосе, а стоит ли вообще играть сегодня?

– А ты что, хочешь, чтобы каждый придурок в округе понял, что у нас с тобой где-то миллион запрятан? Даже и не думай, старина, играй. И смотри, чтобы всё выглядело как обычно. Никто даже подумать ничего не должен. Иди, иди! – Хосе подтолкнул Эндрю, и тот медленно пошел к сцене.

– Подожди, а это что?

Бармен вдруг выскочил из-за стойки, схватил музыканта за плечо и ткнул пальцем ему за ворот, указывая на медальон, который висел у Эндрю на груди.

– Это, чёрт возьми, что?!

– Будто сам не знаешь?

– Идиот, спрячь хоть под рубашку! – простонал Хосе.

Медальон скользнул по голому телу, слегка царапнув кожу. Эндрю застегнул все пуговицы на рубашке, вышел на сцену и огляделся. Всё тот же заплеванный пол, скучные, усталые стриптизерши и вечно пьяные клиенты.

Эндрю начал играть. Пальцы делали свою привычную работу. Руки лениво скользили по инструменту, и пьяненький небритый мужичок за ближайшим столиком, словно китайский болванчик, закрыв глаза, кивал головой в такт медленно льющейся со сцены мелодии, рискуя в любую секунду разбить лоб об одну из пустых пивных бутылок, позвякивающих на грязном столе перед его носом. Всё было как обычно, всё как всегда.

Вдруг перед глазами музыканта появилась страшная картина, словно в скучный, обыденный фильм о жизни захолустного кабака вставили какую-то жуткую и нелепую рекламу.

…Разрушенный город. Дымящиеся развалины домов. Истерзанные взрывами трупы, валяющиеся повсюду. Чья-то рука, торчащая из-под многотонной глыбы, всё ещё скребет по асфальту обломанными ногтями. Смрад, хаос, царство первобытного ужаса и смерти.

Среди всего этого кошмара спокойно и размеренно идет человек. Он внимательно рассматривает обезображенные трупы, принюхивается и с недовольной гримасой на аристократическом лице следует дальше. Его длинный плащ цвета ночи задевает полами грязный асфальт, волочится по кровавым ошметкам. Но человека, похоже, это нимало не заботит – на отливающей синевой ткани всё равно не остаётся следов.

Вот он остановился, снова понюхал воздух и, радостно улыбнувшись, нагнулся над тем, что совсем недавно было солдатом. Голова, грудная клетка, руки и… всё, дальше красно-бурая каша.

Человек в плаще раздвинул челюсти мертвеца и уставился ему в рот взглядом профессионального дантиста. Но, видимо, не зубы трупа интересовали его. Медленно он стянул лайковую перчатку с правой руки. В лучах заходящего солнца матово блеснул металлический протез, напоминающий щипцы для колки орехов. Страшное орудие вонзилось в рот мертвеца, разодрало губы. Рука, увенчанная дьявольским приспособлением, скользнула дальше, в горло… Еще дальше… Шея трупа надулась и запульсировала в такт движениям протеза, пытающегося что-то нащупать. Вторую руку человек засунул в то, что когда то было животом солдата, и стал ковыряться там, напоминая увлеченного сложной операцией хирурга…

Полный отчаяния вопль разорвал тишину. Кричал человек в плаще цвета ночи, задрав лицо к небу, черному от кружащегося в вышине воронья и хлопьев жирной копоти, плавающих в воздухе. Резко вскочил он с коленей, поднял руки вверх и легко разорвал над головой торс убитого солдата, словно это была картонная игрушка.

Погрозив небу кусками обезображенной мертвечины, прошипел он что-то, брызжа слюной в тусклое солнце, потом швырнул их на землю и пошел прочь, словно ангел Смерти обмахивая попадающиеся на пути трупы крыльями своего плаща.

Вдруг он остановился, будто почувствовал что-то. И резко обернулся. Лицо, искажённое гримасой ярости, повернулось к онемевшему от ужаса Эндрю.

И тут жуткое чудовище… улыбнулось. Два ряда ровных, ослепительно-белых зубов сверкнули в его пасти… Оно протянуло к Эндрю по локоть окровавленные руки и шагнуло вперёд…

Гитарист закричал, дёрнулся назад…

Лопнувшая струна больно ударила по пальцам. Эндрю пришел в себя. Его била крупная дрожь. Мокрая от пота рубашка прилипла к телу, чётко вырисовывая контур висевшего на груди медальона.

– Что это было?.. – беззвучно прошептал Эндрю.

Широко раскрытыми, невидящими глазами он обвёл бар.

Люди молчали.

Мёртвая тишина повисла в баре. Было слышно, как где-то далеко, за несколько кварталов отсюда, воет собака. Внизу, у ног Эндрю, быстро крестился священник, неведомо как попавший в это непотребное для его сана место. Кто-то утирал пот со лба, кто-то пошатывался, словно в трансе, кто-то бежал прочь со всех ног, как будто увидел привидение.

Эндрю взглянул в толпу. От дальней стены отделился человек, улыбнулся музыканту и вышел из бара. Эндрю вздрогнул, зажмурился и обессиленно опустился прямо на облезлые доски давно не крашенной сцены. Улыбка. Он только что видел точно такую же дьявольскую ухмылку там, в развалинах мёртвого города.

* * *