Закон подлецов

По большому счету, да и не то, что по большому, а просто по сути, Горчинскую следовало бы судить за антигосударственную деятельность, ничем и никем не подтвержденные ложь и клевету. Американские и европейские спецслужбы прилагали гигантские усилия и тратили огромные средства на то, чтобы создать миф о русской преступности, перекрыть все ходы проникновения российского бизнеса на Запад. И вдруг — такой подарок! Они готовы были озолотить безвестную им Раису Горчинскую. Не на западные доллары, не на швейцарские франки и не на немецкие марки, а за собственные российские «деревянные» рублики сделала она то, к чему западные спецслужбы так упорно стремились вот уже несколько лет. Миф-«джинн» был из бутылки, наполненной клеветой, выпущен.

Глава двадцать третья

Люся неотрывно наблюдала, как Сергей читает статью, после каждой прочитанной строчки хмурясь все больше и больше.

— Сережа, это правда? — спросила она, когда муж отложил газету.

— Это спрашиваешь меня ты, моя жена, человек, который знает меня лучше всех?

— Ах, ну перестань, что ты к словам цепляешься. Прямо как Юрий Никулин в «Бриллиантовой руке». Я вовсе не то хотела спросить. Я хотела спросить, откуда она все это взяла? Ты знаешь, я вчера зашла в наш магазин за сосисками, мне соседка сказала, что сосиски привезли, хотела девчонкам взять. А на мне они как раз и закончились, всего-то три штучки осталось. Какой-то мужик из очереди говорит продавщице: «Гляди, дура, это же жена Михея, вот пожалуется мужу, он твой магазин спалит, а из тебя самой сосиски сделает». Так та у меня прощения начала просить. Я оттуда бежала сломя голову.

— Знаешь, Люся, — задумчиво произнес Сергей, постукивая пальцем по газете. — Это не просто статья. Ну в смысле необычная газетная сплетня. Это хорошо продуманный удар. И, надо полагать, не последний. Да-да, первый, но не последний, — повторил он.

Он по-прежнему занимался бизнесом, развивал сеть магазинов, продумывал и придумывал новые и новые проекты. Но в жизни что-то, сначала неуловимо, а потом все отчетливее стало меняться. То ловил на себе какие-то непонятные взгляды людей, которых хорошо знал, то шепоток невнятный доносился. Как-то раз к нему в гостиничный офис заявился один старый знакомый. Не друг, не приятель, а так, не припомнить когда, случайно познакомились.

Посетитель рассказал, что у него небольшой магазин оргтехники, в основном продает компьютеры и принтеры. На него «наехали» какие-то бандиты и требуют денег. Сказали, что, если «крыши» нет, они будут его «крышей», а если кто-то есть, пусть приходят на «стрелку».

— Ну, а от меня ты чего хочешь? — рассердился Сергей, уже понимая, зачем явился к нему этот человек.

— Анатольич, ты мне только разреши сказать, что ты моя «крыша», они сами отвалят. Я же не за просто так прошу, я же понимаю, — и он положил на стол довольно пухлый конверт.

Никаких денег у него Сергей не взял, кое-как выпроводив назойливого визитера. Он прекрасно понимал, что тот, побывав у него, будет теперь прикрываться его именем, как ему этого ни запрещай. До Михеева уже не раз доходили слухи, что кто-то пользуется его именем, решая свои «вопросы». Ерунда, сплетни, думал он, и только теперь понял — не сплетни, и уж совсем не ерунда. Но вот как противостоять этому, он пока не знал.

***

На юбилее известного художника, любимца московской богемы, куда Сергей был приглашен, его познакомили с высоким, невероятно худым человеком, который артисту был то ли дальним родственником, то ли близким соседом. За столом они оказались рядом, разговорились. У Сергея, еще с ранней юности, была удивительная способность — он умел слушать людей. Что-то во взгляде его было такое, может, искренний интерес, что людям рядом с ним всегда хотелось выговориться, даже душу открыть. Так произошло и в этот раз. Станислав Николаевич Дмитриев, так представился его сосед по столу, оказался инженером-изобретателем. И изобрел он какой-то фантастический метод замены старых труб на новые. Суть его изобретения состояла в том, что во время замены сам трубопровод продолжал работать и его эксплуатация не прекращалась.

В отличие от собратьев-изобретателей, Стас оказался не занудой, не способным говорить ни о чем, кроме своего открытия, а напротив — вполне вменяемым парнем.

— Знаете что, Сережа, мы с вами, пока вы меня не прокляли, больше о моем изобретении говорить не будем. Есть интерес, давайте обменяемся телефонами и встретимся, а нет, так и не надо. Мы же здесь собрались юбилей праздновать, а не дела обсуждать. В это время к ним подошел юбиляр — человек талантливый, всей стране известный сценограф Борис Краснов, славящийся еще и тем, что непревзойденно умел рассказывать анекдоты.

— Ага, вы уже познакомились, — с удовлетворением констатировал он. — Имей в виду, Серега, что ты сегодня сидишь за столом с будущим лауреатом Нобелевской премии.

— Без Нобелевской я как-нибудь проживу, лишь бы Шнобелевскую не всучили, — остроумно отреагировал Стас.