Закон ответного удара

По ночам вертолеты не летают. И по джунглям на прогулку местные жители едва ли отправляются. Тем более что отсюда до ближайшей деревни шагать и шагать. И все же Игорь не разрешил разводить костер. Береженого бог бережет. Консервы можно разогреть и на спиртовых таблетках. А вообще у группы непредвиденно выдалось настоящее пиршество.

– Эх, – сказал мечтательно Слава Макаров, – каждый день бы по толпе этих жандармиков нам подгоняли. Во бы жили!

И он показал поднятый вверх большой палец. А потом похлопал себя по животу. Недавний короткий и кровавый бой на аппетит не повлиял. Жандармские запасы уничтожались с молниеносной быстротой, хотя кое-что решили и с собой захватить на дальнейшее. Но тяжелые банки с ананасовым соком, хорошо утоляющим жажду, уничтожили быстро и полностью. После «таблеточной» обеззараженной воды парни смогли бы выпить цистерну такого сока. Да и вообще – что уж греха таить – такие деликатесы никогда не входят в сухие пайки десантников. А оставшуюся воду из жандармских фляг перелили в свои. Значит, еще на день-полтора отодвигается «водно-таблеточная диета». Это радовало, потому что без воды на марше труднее даже, чем без сна. Проверено многократно.

Отдыхать расположились здесь же, на поляне. Выставили охранение. Игорь подозвал Тана.

– Ты на пост заступать не будешь, поэтому тебе другое задание. – И показал ему на захваченную жандармскую рацию. – Я включил на прием. Слушай сначала, не будет ли для нас сообщения? А потом поброди по ближайшим волнам. Вообще, поищи, нет ли чего интересного. С рацией обращаться умеешь?

Тан кивнул и напялил большущие для его детской головы наушники. Он перед этим почти уснул – до того измотался, и сейчас с трудом мог сообразить, чего хочет от него Игорь, и отвечал только жестами, даже не имея сил сказать слово.

– Действуй!

Толик Сохно возвращался из кустов, куда отводил американца. Как всегда, грубое и мрачное лицо лейтенанта ничего не выражало.

– Сказал он что-нибудь?

– Офицер разведотдела корпуса морской пехоты. Они думали, что вьетнамцев сюда выбросили. Если бы знали про нас, то жестко блокировали бы весь район. Считали, что вьетнамцы желают восстановить здесь партизанское влияние. Были у них уже такие агентурные сведения. Американец должен был привезти к себе на базу несколько «языков» из группы. Поэтому приказ был – стрелять только по ногам. После захвата должны были вызвать санитарный вертолет. Лекари, мать их!

– Из крупнокалиберных пулеметов… – не удержался Игорь. Эти американские пулеметы – их было в группе четыре – по мощи могут сравниться только с зенитными. Одна пуля сразу ногу оторвет. Пулеметы тяжеленные, патроны к ним тяжеленные, зачем только тащили их с собой, и как тащили… Как не надорвались…

– Пулеметы привезли на вертолете, – словно угадав его мысли, сказал Сохно. – Я, кстати, прибрал один для себя. Авось да сгодится… Кто знает, что впереди будет… Не возражаешь?

– Не надсадишься?

– Надоест таскать, так выброшу. Мне за него не отчитываться, пока домой не дотащу…

Толик намекал на дурацкую обязанность – отчитываться за все добытые в рейде трофеи и сдавать их в обязательном порядке. Только, насколько Игорь знал, у тех, кто уже участвовал в операциях, по паре трофейных пистолетов дома наверняка найдется. А уж про ножи и говорить не приходится. Нож у диверсанта часто более действенное оружие, чем автомат или пистолет. Вот за время этого рейда еще ни одного выстрела не произвели, а уже уничтожили тридцать два противника. Только ножами и саперными лопатками. Поэтому ножи и свои, и чужие эти парни любят. Коллекционируют. Вот и сейчас наверняка такая же ситуация, решил проверить Игорь:

– У твоего американца какой пистолет был? «Кольт-коммандер»?

– «Беретта»… – Толик достал тяжелую, но красивую машинку. – Пятнадцать зарядов. Девять миллиметров. Стреляй, не хочу, до упора. Кобура только больно уж большая, пришлось выбросить.

Игорь усмехнулся. Пистолет Толик покажет с удовольствием. Если и припрячет по возвращении, то командир не сдаст, он уверен. А вот нож…

– А нож какой?

– А?… А я и не посмотрел… – Угрюмое лицо источало полное равнодушие.

Но Игорь был уверен, что нож американца уже давно уютно устроился в заплечном мешке лейтенанта. И уж ни в какой отчет он наверняка не попадет. Просто не существовало такого трофея, и все.

– Ладно, еще что-то интересное было?

– Нет. Документы я его забрал.

– Хорошо. Отдыхай.

– А где американец? – поднял голову проснувшийся вдруг Кордебалет.

– А я его отпустил. – Сохно усмехнулся и отвернулся. – Пусть, думаю, топает себе по местным лужам… Пока до своих дойдет, мы уже далеко будем… Не видать, как коммунизма… Как думаешь, командир? Далеко будем?

Но Шурик все понял по тону разговора и повернулся на другой бок, угрюмо засопел. Словно его после боксерского поединка что-то связало с американским морским пехотинцем. Невидимая какая-то нить. Удар, полученный исподтишка, Кордебалет в счет не принял. Он, как и Игорь, понял, что американец ударил не как боксер боксера, а желая прекратить этим ударом свою жизнь, надеясь, что его в гневе тут же и пристрелят.