Аристократ взмок в дорогом костюме, уже выкурил с приезда в участок почти целую пачку и не меньше Джена зол на систему.
— Мне тоже.
В коридорном заключении Алекс приходится хуже всех. От неопределенности ее ломает, как наркомана в карцере. Прошагав стометровку вдоль кабинетов, она устроила марафон по этажам, возвращаясь с подробными историями обворованных, оболганных и изнасилованных узников бюрократии, вынужденных по соседству ждать с моря погоды.
— А легко обмануть полиграф? — спрашивает Савва, вынырнув из онлайн-переписок.
Алекс задумывается, будто ищет информацию по внутреннему каталогу.
— Это достаточно сложно. Современные полиграфы считывают дыхание, сокращения мышц, активность нервной системы. Даже если накачаться таблетками перед тестом, заторможенность тебя выдаст с потрохами. Ты решила кого-то…?
— Не я, — Олька тарабанит пальцами по экрану. — Охранник из цеха.
— Я чего-то не знаю? — напрягся Романов. — Какой еще охранник?
— Это дело «Эквитас». Забей, не грей голову.
Джен вспоминает странные акты вандализма и хватается за возможность переключить голову на другой канал.
— Так что там с колодками? Нашли диверсанта?
— Там цирк дю Солей, — разводит руками Олька. Оглядывается по сторонам нет ли лишних ушей в погонах, продолжает, снизив тон до шепота и заставив всю банду скучковаться плотнее: — Помните, рассказывала про нашу видеокамеру в одном из цехов?
— Ну, — отзывается Джа.
Макс гудит: «Нет», но Алекс останавливает его, мол потом расскажу, не мешай.
— Так вот, мы нашли того охранника, который среди ночи променад за территорию совершал. Прижали. А он упирается, мол, спал младенцем, ничего не знаю, меня подставили под монастырь. Мы его за полиграф посадили — тот же сюжет. В итоге, вместо того, чтобы принести его ментам в подарочной коробке с бантиком, нам пришлось его отпустить, еще и денег заплатить, чтобы язык проглотил, не подавившись.
— И что теперь? — спрашивает Алекс, устраиваясь на коленях Макса.
— Будем следить дальше. Надо с поличным поймать вредителя. Здесь, в Икстерске, тоже завтра камеру смонтировать должны. Может, повезет выловить местного. Если не затаится после облавы под Воронежем.
— Я одного понять не могу всю свою жизнь, — говорит Романов с горечью, — почему людям не живется спокойно?
— Потому что «покой» и «жизнь» — слова антонимы, — отвечает Савва и, встав с жесткого стула, потягивается всем позвоночником. — Пойдем, покурим. А то я скоро прорасту здесь. В бетон. Как памятник задверного ждуна.
Ближе к вечеру в сеть просочились дурные новости: парней откопали, никто не выжил. Даже громила Толик поймал хитрый осколок на крепкий череп. Монолит сложился аккуратно внутрь, будто был подорван в самом центре конструкции. Само собой понабежало экспертов, ищут виновных. Одно хорошо — всю любовь журналистов принял на себя гвардеец, остальным повезло улизнуть.
Домой вернулись разбитые и голодные. Макс первым оккупировал душ. Остальные расселись на матах в спортзале, выставили прямо на пол купленные по дороге ведра жаренной курицы.
Джа, жуя, генерирует по одной теории в четверть часа, доходя до абсурда.
— А почему нет? Эта шарообразная штука, которая из уха выкатилась, вполне может быть маячком. А из чего она сделана? Она же рассыпалась. На молекулы разложилась. От контакта с человеческой кожей. А потому что сам материал — не отсюда.
— Он был внутри Паши, — напоминает Джен. — Там тоже человеческая кожа.
— Кожа — это то, что снаружи человека, а не внутри. Ну ладно, даже если дело не в теле. Может, его дистанционно уничтожили? Если это действительно передатчик, на который приходит сигнал, они могли его запрограммировать на разрушение по команде. Опять же, как они эти передатчики отправили на Землю и как внедрили?
— Джа, ну ты всерьез думаешь, что это инопланетяне? Серьезно?
— А ты думаешь, мы одни во Вселенной?
— Нет, но пока они до нас доберутся, мы сами себя угробим.
— Вообще-то, — робко подает голос Алекс, — Сделать из человека беспилотник пытались еще в 70–х. Я натыкалась на описания опытов, которые проводили, кажется, британцы. Они пытались подключиться к зрительному анализатору человека и считать с него сигналы.
— Смогли?
— Не знаю. Записки кончились на том, что они искали материал с определенными свойствами. Все, что есть в таблице Менделеева не подошло. Может, они в итоге что-то синтезировали?
— А где ты читала это? — спрашивает Джен. От острой панировки язык не чувствует вкуса, но сытость еще далеко, и Джен молотит одно куриное крыло за другим, как не в себя.
— За Олькиным компом в какую-то базу залезла. Год назад или полтора. Оль, у тебя на рабочем столе ярлык такой был в виде крыльев, что это? Оль? Ты с нами?
Савва вздрогнула. Вытянула поджатые под себя ноги.
— Да, я вернулась на пятую планету от Солнца, извини.
— Сколько лет мы знакомы?
— Чего?
— Сколько лет мы с тобой знакомы?
— С третьего класса, ты тогда была брюнеткой.
— Кто был брюнеткой? — Макс вышел из ванной, яростно ероша полотенцем волосы.