Закон обратного отсчета (СИ)

Дотянувшись до одного из брошенных Татьяной дисков, Ян замахивается, чтобы пустить его в Джа, но Джен успевает выбить диск из его рук. Ян пытается встать. Рвется к крыльцу. Схватив конструктора за полу куртки, Джен рывком бросает его на бетон снова и снова. Уже возле ступенек ему удается прижать Яна коленом, как жука, перевернутого на спину.

— Вот что вам… неймется… ссуки, — с каждым словом кулак инквизитора впечатывается в лицо Яна, смешивая его кровь со своей на костяшках. — Отключайся… давай…

По груди стекает то ли пот, то ли кровь от пробитого плеча. Не убивать, не убивать, не убивать, — повторяет про себя Джен как мантру, чтоб не выпустить берсерка. Ян дергается, выхватывает из-под куртки Джена стилет, метит в ребра, но промахивается, режет по предплечью. Взвыв, Джен хватает с крыльца что-то холодное и очень тяжелое, замахивается, чтобы вырубить сознание конструктора последним ударом.

— А ну хватит!

Резкий голос встряхивает, рассеивает кровавый туман в глазах. Джен опускает руку, которую свинцовой тяжестью наливает пепельница из бара Косы. У нее действительно удобный хват.

— Джен, оставь его, не надо марать руки.

Анжелика в ярко-рыжей пушистой шубке входит во двор, за ее спиной двое незнакомцев, рядом — друг, которому позволено подставить ей локоть. Она останавливается посредине, оглядывает строгим взглядом приходящую в себя четверку.

— «Константа» совсем оборзела в методах?

— У них Рита и Падре, — хрипит Джен, сплевывая кровь на бетон рядом с Яном. — В машине.

Татьяна приподнимается на локтях, моргает часто, дышит отрывисто. Она оборачивается на пророка, который, морщась от боли, трет виски.

— Что это было? — спрашивает она. Нервно дергается уголок рта.

Джа в ответ молча показывает средний палец.

Пошатываясь, Джен поднимается, напоследок придавив коленом грудную клетку Яна так, что конструктор надсадно кашляет, пытаясь перевернуться набок.

— Машину открой, — бросает инквизитор Татьяне.

Сигнализация пискнула, щелкнули блокираторы, и Джен хромает, подволакивая больную ногу, к машине. Он уже не обращает внимания, не фиксирует, где и что у него болит. Распахнув заднюю дверь внедорожника, он пытается срезать путы на руках Риты. Догадывается запоздало, что ножом интерклюд не взять, и силится разобрать чертовы стяжки, пока Ворон не отстраняет его, прислонив спиной к забрызганным грязью бортам машины.

Ножницы дрожат в руке. Пока Джен, сидя на стуле в кухне, силится разрезать штанину, Джа шарит по аптечке в поисках перекиси, попутно сам закидывается аспирином.

— Бинты не надо, — просит Джен. — Там пластыри бактерицидные должны быть. Посмотри, большие такие.

— Промывать ты тоже пластырем предлагаешь?

Лезвие так и торчит в бедре маяком, адреналин схлынул, и теперь от боли мутнеет в глазах, но инквизитор держится из последних сил, ему нельзя отключаться, пока в доме толпа конструкторов и пара непонятно чем вырубленных коматозников.

Пропитавшийся кровью хлопок поддается плохо. Отбросив ножницы, Джен хватает со стола мясной нож и вспарывает штанину, обнажая рану.

— Давайте помогу, — предлагает Анжелика, появившись в кухне. От вида окровавленных лохмотьев она морщится сочувственно.

— Спасибо, не беспокойтесь. — Джа усмехается: — Не впервой.

Вообще-то в такое мясо Джена еще не размалывало, но Джа справляется. Свернутый плотной салфеткой бинт наготове, Джа берется за торчащий из бедра Джена тупой конец лезвия и на счет «два» вынимает из раны, зажимает ее салфеткой, которая моментально багровеет, пропитывается кровью, как промокашка чернилами. Брошенное в раковину лезвие бьется о нержавейку с металлическим звоном. Джа с прытью фокусника меняет салфетку, затем вторую. Он зажимает рану сосредоточенно, и Джену отчего-то стыдно за свое состояние, за пропущенные удары, он ведь должен стоять скалой, броней, а сам рассыпался как трухлявый пень, теперь ухаживай за ним, латай со всех сторон.

Не выдержав зрелища, Анжелика поднимается и, опираясь на спинки стула, идет к Джену. Она разрезает футболку на поврежденном плече, осматривает неглубокую — почти царапина — рану с уже запекшейся кровью и, свернув из бинтов салфетку, промачивает ее перекисью.

— Вы всерьез думали, что у вас есть шансы? — Анжелика бережно обрабатывает края раны. — Они же дрессированные.

— Дрессированные, а по жопе получили, — отвечает Джа, меняя очередную салфетку. Кровь почти остановилась. Критично осмотрев рану, Джа накладывает чистую повязку и обматывает ногу Джена бинтами. — Пластырь мне, пластырь… ты вот на это пластырь предлагал налепить?

— Простите, был не прав.

Кисловатый запах перекиси щекочет ноздри. Джен старается не думать о боли и жалеет, что не умеет покидать тело астральной проекцией. Впрочем, резкая, «свежая» боль его волнует мало — перетерпеть час-другой, завалиться на диван и заснуть под «мыльную» серию телека. Джена беспокоит боль вдолгую, тягучая, ноющая, которая станет его ярмом на ближайшие недели, которая будет мешать ему работать и драться (не дай бог, придется). Даже в собственную спальню без нее Джену теперь не подняться.