Закон обратного отсчета (СИ)

Луч дальнего света прошивает заднее стекло, бьет в зеркала. Проступившие на горизонте габариты выдают внедорожник. Он приближается. В сторону не уйти, капкан черных стволов сжимает дорогу. Джен наращивает скорость, включает свет — что уж теперь прятаться?

Забравшись на сиденье с ногами, Рита смахивает с полки багажника мелочь — бутылки с водой, упаковки печенья — пристально вглядывается в слепящее зарево.

— Падре, сбоку! — кричит она, размахивая руками. Машина подпрыгивает, наехав на что-то задним колесом. — Они швыряют в колеса что-то, не вижу.

— Ребята, не дайте пробить шины! На ободах далеко не уедем.

Стрелка спидометра уже тянется к ста семидесяти, Джен виляет по дороге, понимая, что сбивает этим не только преследователей, но и Риту с Падре. Леди мотает из стороны в сторону, она привыкла встать на трассе как корабль и идти четким курсом, пируэты на скорости вообще не ее стихия, но Джен справляется. Впереди приближаются силуэты воинской части.

— Джен, там шлагбаум! — вспоминает пророк. Хватается за поручень, рефлекторно поджимает ноги. — Джен, твою мать!

Он видит. Стальная рыжая стрела, укрепленная перекрестиями, висит поперек дороги. Возможно, постсоветский автопром делал достаточно крепкие машины, чтобы выбить плечо шлагбаума кузовом, но Джен надеется спасти машину, он пытается, прожигает вниманием преграду, зря что ли мир катится в тартарары, зря что ли в теле его катался сильнейший, теперь, вроде — мертвый — конструктор, зря что ли все эти годы и руки в крови. Он сжимает руль пальцами так, что вот-вот вырвет с корнем, прекращает вилять, и на расстоянии вытянутой руки стрела шлагбаума, надломившись, падает под колеса. Леди подпрыгивает, ее тянет влево, но Джен выводит машину на ровное полотно асфальта.

— Ты..? — Джа почти кричит, облизывает пересохшие губы. — Как ты..?

— Потом.

Впереди поперек дороги из леса выкатывает мотоцикл, останавливается у обочины. В свете фар Джен различает плотную завесу, растущую над плитами как взведенный нож гильотины, и дает газу. Леди едва успевает проскочить под парящим в темноте полотном прежде, чем оно с грохотом падает на дорогу, войдя в бетонные плиты, как в масло с брызгами каменной крошки, отрезая Леди от преследователей.

— Ебическая сила коммунизма! — орет Падре. — Вы видели?

Хорошо бы притормозить, поблагодарить лихача на байке, но конструкторов стеной надолго не задержишь, и Джен мчит дальше, сворачивает на разбитый асфальт А41–002. Поглядывает в зеркала, чтобы убедиться, Ворон (а сомнений, что это именно новый друг, у инквизитора нет) следует за ними как черный ангел-хранитель.

Связи нет ни за городом, ни в его пределах. Припарковавшись у отеля, Джен медлит покидать машину. Покой спящего города транквилизатором растворяется в крови, хочется застыть статуей в неудобной позе и провести так ближайшие пару часов. Хотя бы — пару.

— Нам точно стоит останавливаться? — робко спрашивает Рита. Девчонка с ног валится от усталости, но ради иллюзии безопасности готова бежать дальше.

— Если нас достанут здесь, то достанут везде, — говорит Джен. — Нужно отдохнуть. А дальше каждый возвращается домой как приехал. Мы засветили машину, но вы с Падре можете спокойно добраться до Питера и завтра к вечеру будете в Икстерске.

Ворон курит рядом с мотоциклом. В свете фонаря поблескивают толстые металлические шипы на покрышках. Марку Джен определить не может — обвесы байка делают его больше похожим на утепленную двухколесную телегу, чем на мотоцикл.

— Кастом? — спрашивает Джен, подходя ближе.

— Самодел, — кивает Ворон.

— Мощно.

В другой ситуации Джен непременно рассмотрел бы машину вдоль и поперек, и надеется, что случай представится.

— Спасибо, что выручил на дороге. И вообще.

Отправив окурок щелчком в щетку кустов, Ворон кивает. Лаконичность его реакций подкупила Джена с первых минут знакомства, такой яркий контраст с окружением.

— До Питера вас доведу, дальше — сами, — Ворон достает из кармана смартфон, с досадой глядит на экран. — У вас тоже нет связи?

Сеть отключили несколько часов назад. Сначала замолчали соцсети, пропала связь с банками, перестали отвечать мессенджеры. Вскоре Интернет по всем каналам стал недоступен. Последней исчезла мобильная связь. Городские телефоны, сохраненные в домах больше из привычки, чем по необходимости, остались единственным средством передачи паники.

Номер Ворону нашелся, пришлось расплатиться наличкой. Собранной кое-как по карманам, ее едва хватило на несколько бутербродов и пакетиков чая. Всерьез накормить уставшую команду хостесс отказалась.