Закон обратного отсчета (СИ)

Камера ловит звон хрупкого стекла, рассыпаются осколки. Макс вскакивает с виноватым «блин, простите», Алекс исчезает из кадра, возвращается с веником и совком и останавливается в дверях, молча глядит под стол. Наконец, произносит ошарашенно:

— Вы так умеете?

— Пройдись веником, пожалуйста, я не все собрала, — Анжелика наклоняется к полу, поднимает и возвращает на стол невредимый бокал. — А чего вы такие удивленные? Самим-то окно на втором этаже явно не стекольщики вставляли. Я заметила. Конструкт по бликам на солнце хорошо видно.

У Джена неприятно сосет под ложечкой. Неожиданные совпадения очень часто оказываются хорошо продуманной подставой.

— Вас послали следить за нами? — спрашивает Джа на удивление спокойно.

Анжелика вздернула брови.

— Посылать могу только я, — отвечает она со смешком. — У остальных посылалка не выросла. Макс, плесни коньяку, пожалуйста, — выставив перед ним все три бокала, она наблюдает, как Солдат разливает остатки. Дожидается, пока Алекс вернется к столу. — Мальчики, мне так надоело прятаться. Вы бы знали. Первый муж случайно увидел, как я ногти себе без лака накрасила. Ну зачем тратиться на всю эту химию, если раз-раз и готово? У нас в воздухе сейчас столько гадости всякой, что только из нее можно дом выстроить. И атмосферу почистить заодно. А этот увидел, заявил, что я ведьма, что я его приворожила. Было бы там что привораживать, ей-богу. И так со всеми. Кто не шугается, тот норовит сразу попользовать. А я это очень не люблю. Вот и получается, полтинник уже пережила, а ни подруг, ни друзей, муж — одно название: неделю дома, три месяца на северах командует. Вас увидела, даже обрадовалась, хоть перед кем-то байки сочинять не придется.

— Но вас ведь кто-то научил всему, — говорит Джа. — Неужели с учителем не подружились?

— Бабушка. Она всему научила — и конструктом пользоваться, и от «Константы» подальше держаться.

— Почему? — не понял Джен.

— Они те еще учителя, — отвечает, будто озвучила общеизвестный факт. — Прилипнут как банный лист, и не отделаться, и толку ноль. Зато гонору — выше крыши, шагу без них не ступи. Вас кто из них курирует?

— Татьяна и Ян. Только они не нас курируют, а нашу подругу. Она новообращенная, так сказать. А мы… — Джен подбирает слова, чтобы выразиться точнее, и следит за реакцией, чтобы не спугнуть, а обрести союзника, — …мы с ними друг другу поперек горла встали.

— Они нас кинули, — заявляет Джа. — Давай будем называть вещи своими именами. Анжелика, вы много о них знаете? Может такое быть, что сильный, очень продвинутый конструктор окопался где-то в ебенях и, к примеру, клепает оружие в промышленных масштабах?

— С подачи «Константы»? — переспрашивает она. — Или без их ведома?

— Без ведома.

Задумавшись, Анжелика делает глоток, изящно закусывает долькой лимона.

— Нет. Они настолько четко всех отслеживают. Ребят, я проработала с ними пять лет и вот что скажу. Если кто-то из конструкторов зарвется, он — не жилец.

— Вы с ними работали? — переспрашивает Джен. Холодок ползет по загривку. — Я думал, бывших сотрудников не бывает.

Анжелика хмурится.

— Залетела еще по юности. Хотела двух зайцев убить — и бабуле назло сделать и… — она с досадой махнула рукой, — … надеялась, позвоночник мой поправят. Кому ж в двадцать лет с тростью ковылять хочется.

— Не смогли? — осторожно спрашивает Джа.

— Да все бы они смогли. Если б к своим же нормально относились. Время было неспокойное, Союз по швам трещал, многие тогда в Америку сбежали, кто уехать не смог — здесь бунтовал. Начальство всего боялось — и власти, и что свои штурмом на контору пойдут. Ничего лучше не придумали, как отправить по домам всех, у кого хоть какое-то ранение или дефект, чтобы балластом не мешались. Мужик один был, прослужил лет двадцать, ему на задании руку оторвало. Его тоже списали. Хотя он и без руки такие конструкты строил. Дождались, пока он камеру достроит, у него с напарником лучше всех интерклюд выходил. Быстрее всех.

— Интерклюд? Это вещество какое-то? — спрашивает Алекс.

— Да, из него делают наручники, веревки для конструкторов.

Джен вспоминает черный шарф Яна, которым он собирался связать Кондрацкую после поимки. Уточняет:

— Он неразрушаем?

— Все можно разобрать, если постараться. Но его сложно, да. В нем связей очень много, он накладывается микроскопическим слоями толщиной в молекулу. Тонкую ниточку всю жизнь как Золушка разбирать будешь.

— Значит, камера из интерклюда — это тюрьма для конструктора? — догадывается Джен. Кровь стучит в висках, ладони вспотели, липкая и хрупкая как паутина надежда путает разум. — А где она находится?

Анжелика вздыхает устало. Допивает остатки коньяка и, подцепив последнюю дольку лимона в сахаре, посыпает ее тонким слоем молотого кофе.

— Алекс, деточка, в спальне, в большом зеленом контейнере лежит коньяк. Выбери там бутылку на свой вкус. Макс, достань еще лимончик из холодильника, пожалуйста. А вы, ребятки, давайте-ка, рассказывайте, во что вы вляпались.

Глава 20

Он такой один.

Человек-миф, конструктор-легенда.